Шарль-Морис Талейран: Все на продажу. Биография Священник на службе революции

ТАЛЕЙРАН Шарль Морис
(Talleyrand, Charles Maurice)

(1754-1838), французский дипломат, министр иностранных дел в период правления Наполеона и Реставрации. Родился 2 февраля 1754 в Париже. При рождении получил имя Шарль Морис де Талейран-Перигор, второй сын Шарля Даниеля, графа де Талейран-Перигора из древнейшего дворянского рода Франции, ведущего свое происхождение от графской семьи Перигоров, упоминавшейся еще в 10 в., и Александрины де Дама д"Антиньи. В возрасте трех лет, когда кормилица оставила Шарля без присмотра, он получил серьезную травму правой ноги и остался хромым на всю жизнь. Это происшествие не только лишило его права первонаследия, которое должно было перейти к нему после смерти старшего брата в 1757, но и закрыло путь к военной карьере. По решению семьи он должен был стать служителем Римско-католической церкви, с чем мальчик неохотно согласился. Талейран обучался в коллеже д"Аркур в Париже, затем поступил в семинарию Святого Сюльпиция, где в 1770-1773 изучал богословие, а в Сорбонне в 1778 он стал лиценциатом теологии. В сентябре 1779 взял на себя священные обеты, а 18 декабря, после долгих колебаний, принял сан священника. Талейран получил при церкви выгодные синекуры благодаря влиянию своего дяди, ставшего впоследствии архиепископом Реймсским, и тем самым получил возможность вести легкую светскую жизнь в парижском обществе. Остроумие вскоре сделало аббата де Талейрана фаворитом литературных салонов, где его страсть к карточной игре и любовным авантюрам не считалась несовместимой с перспективой достижения высокого духовного сана. Сила его интеллекта, а также покровительство дяди помогли его избранию в мае 1780 одним из двух генеральных представителей Французской духовной ассамблеи. В течение следующих пяти лет Талейран вместе со своим коллегой Раймоном де Буажелоном, архиепископом Ахенским, отвечал за управление имуществом и финансами Галликанской (Французской) церкви. Вследствие этого он приобрел опыт в финансовых делах, обнаружил талант в переговорах, а также проявил интерес к реформе образования. Предубеждение Людовика XVI против богемного образа жизни молодого аббата препятствовало его карьере, однако предсмертная просьба отца склонила короля к назначению Талейрана в 1788 епископом Отенским.
Революция. Еще до 1789 политические взгляды Талейрана совпадали с позициями либеральной аристократии, которая стремилась трансформировать единовластие Бурбонов в ограниченную конституционную монархию по английской модели. Он был также членом полусекретного комитета Тридцати, который накануне революции считал необходимым выдвинуть соответствующую программу. В апреле 1789 духовенством своей епархии Талейран был избран депутатом от первого сословия в Генеральные штаты. В этом органе он сначала занимал умеренные позиции, но, встретившись с нерешительностью Людовика XVI, тупостью придворных реакционеров, усиливавшимся давлением жителей Парижа, перешел на более радикальные позиции. 26 июня 1789 он с опозданием примкнул к большинству депутатов первого сословия по ключевому вопросу - относительно их совместного голосования с представителями третьего сословия. 7 июля Талейран выступил с предложением отменить ограничительные инструкции делегатам, которые стремились освободиться от контроля со стороны избиравшего их духовенства. Через неделю он был избран в конституционный комитет Национального собрания. Способствовал принятию Декларации прав человека и гражданина. В октябре Талейран сделал шаг в сторону еще более радикальных позиций, заявив, что управление церковными землями должно осуществляться государством. По его мнению, их можно было использовать как дополнительное средство для покрытия огромного государственного долга, а в случае необходимости и продать. Государство при этом должно было обеспечить белое духовенство адекватным жалованьем и взять на себя расходы на помощь бедным и образование. Это заявление, "отредактированное" графом де Мирабо, послужило основой для декрета, принятого 2 ноября 1789, в котором утверждалось, что церковные земли должны стать "достоянием нации". В феврале 1790 Талейрана избрали председателем Учредительного собрания. Позже в этом же году он отслужил праздничную мессу на Марсовом поле в честь первой годовщины взятия Бастилии. В декабре 1790 Талейран стал одним из немногих французских епископов, принесших присягу на основании декрета о новом гражданском состоянии духовенства. Вскоре он, воспользовавшись преимуществом своего избрания, стал одним из администраторов департамента, включавшего Париж, и отказался от выполнения обязанностей епископа. Однако, несмотря на это, в 1791 Талейран согласился провести церемонию посвящения в сан вновь избранных "конституционных" епископов Кампера, Суассона и Парижа. В результате папский престол начал рассматривать его главным виновником религиозного раскола, в который погрузилась Франция, и в 1792 отлучил от церкви. Хотя его секретные предложения о помощи Людовику XVI после смерти Мирабо были отклонены, Талейран поддерживал неудачные попытки укрепить королевскую власть и после бегства семьи монарха и ее возвращения из Варенна. Он - один из первых членов клуба фельянов. Поскольку Талейран не мог быть избран в Законодательное собрание, так как являлся бывшим членом Учредительного собрания, он занялся дипломатией. В январе 1792, когда Франция оказалась на грани войны с Австрией, он появился в Лондоне как неофициальный посредник в переговорах, цель которых заключалась в том, чтобы удержать Великобританию от вступления в континентальную коалицию против Франции. В мае 1792 английское правительство вновь подтвердило политический нейтралитет, но Талейран не преуспел в достижении англо-французского альянса, которого он последовательно добивался в течение всей жизни. Талейран настоятельно советовал правительству Франции проводить политику колониальных захватов, а не территориальных приобретений в Европе. Однако его советы не были приняты во внимание, и в феврале 1793 Англия и Франция оказались втянутыми в войну. В марте, после раскрытия интриг с Людовиком XVI, имя Талейрана было включено французским правительством в официальный список эмигрантов, а в 1794 он был изгнан из Англии по условиям Акта о чужестранцах. Талейран эмигрировал в США. Там он начал хлопотать о возвращении, и 4 сентября ему было дано разрешение вернуться во Францию. В сентябре 1796 Талейран прибыл в Париж, а 18 июля 1797 благодаря вмешательству его подруги мадам де Сталь был назначен министром иностранных дел. Следующие 10 лет, исключая небольшой перерыв в 1799, Талейран контролировал внешнюю политику Франции. Первым делом он вступил в тайные переговоры с лордом Мальмсбери с целью добиться сепаратного мира с Англией. Талейран обеспечил признание колониальных завоеваний Великобритании, защитив их от притязаний союзников Франции - Голландии и Испании. Официальные переговоры были прерваны в результате антироялистского переворота Директории 18 фрюктидора (4 сентября 1797), но этому способствовали и несанкционированные маневры Талейрана, снижавшие шансы на восстановление дружественных отношений между государствами.
Правление Наполеона. На посту министра иностранных дел Талейран официально поддерживал независимую политику в отношении Италии, проводившуюся Наполеоном Бонапартом во второй половине 1797. Он поддерживал мечты Наполеона о завоеваниях на Востоке и Египетскую экспедицию. В июле 1799, предчувствуя близкий крах Директории, Талейран оставил свой пост, а в ноябре оказал помощь Бонапарту в захвате власти. После возвращения генерала из Египта он познакомил его с аббатом Сиейесом, а также убедил графа де Барраса отказаться от членства в Директории. За содействие государственному перевороту 18 брюмера (9 ноября) Талейран получил пост министра иностранных дел при режиме Консульства. Поддерживая стремление Бонапарта к верховной власти, Талейран надеялся положить конец революции и начавшимся в ее результате войнам за пределами Франции. Восстановление общественного порядка в период Консульства, примирение политических фракций, прекращение религиозного раскола - таковы были его главные цели. Казалось, что мир с Австрией в 1801 (Люневильский) и с Англией в 1802 (Амьенский) обеспечивал прочные основы соглашения Франции с двумя крупными державами. Достижение внутренней стабильности во всех трех странах Талейран считал необходимым условием сохранения дипломатического равновесия в Европе. Заинтересованный в возвращении монархии, Талейран в 1804 поддерживал процессы становления Французской империи. Он способствовал повороту общественного мнения в пользу Наполеона, стремившегося взять на себя королевские полномочия. Не вызывает сомнений его участие в аресте и казни герцога Энгиенского, принца из династии Бурбонов, по сфабрикованному обвинению в заговоре с целью покушения на первого консула. Возобновление войны с Англией в 1803 явилось первым сигналом того, что режим Наполеона не направлен на сохранение мира. После 1805 Талейран убедился, что ничем не сдерживаемые амбиции Наполеона, его династическая внешняя политика, а также все возраставшая мания величия вовлекают Францию в непрерывные войны. Однако это не помешало ему в период Империи пользоваться многочисленными благами. В 1803 министр получил крупную финансовую прибыль от территориальных приобретений в Германии, в 1804-1809 занимал высокий и очень хорошо оплачиваемый пост, будучи великим камергером империи, а в 1806 удостоился титула князя Беневентского. Тем не менее Талейран не мог простить презиравшего его императора за то, что в 1802 он настоял на его браке с пользовавшейся дурной славой мадам Гран. После многих увлечений она стала любовницей Талейрана и взяла на себя официальные обязанности супруги министра иностранных дел. Наполеон же стремился не только урегулировать скандальную ситуацию, но и унизить Талейрана. В августе 1807 Талейран, открыто выступивший против возобновленных в 1805-1806 войн с Австрией, Пруссией и Россией, оставил пост министра иностранных дел. Однако он продолжал консультировать Наполеона по внешнеполитическим вопросам и использовал свое положение для того, чтобы подрывать политику императора. Он передал его планы российскому императору Александру I при встрече с ним на переговорах в Эрфурте в 1808; потворствовал развязыванию неудачной войны с Испанией, вступив в тайные сношения не только с Александром, но и с министром иностранных дел Австрии князем фон Меттернихом.
Реставрация. В 1814, после вторжения во Францию сил союзников, Талейран стал главным творцом реставрации Бурбонов на основе принципа легитимности. Это означало по возможности возвращение к положению до 1789 правящей династии и границ государства. Как представитель Людовика XVIII на Венском конгрессе (1814-1815) Талейран добился крупного дипломатического триумфа, оспаривая полномочия антифранцузского союза держав военного времени на том основании, что с Францией мир уже был заключен. В январе 1815 он связал Францию секретным союзом с Великобританией и Австрией, чтобы препятствовать полному поглощению Польши Россией, а Саксонии Пруссией. Его защита прав малых государств на Конгрессе, поддержка принципа легитимности, намерение восстановить баланс сил в Европе - не просто тактические маневры со стороны представителя побежденной державы, но и свидетельство того, что Талейран обладал широким видением и пониманием перспектив развития как Европы, так и Франции. Он занимал в кабинете пост министра иностранных дел, а с июля по сентябрь 1815 был главой правительства. Талейран не играл важной роли в политике периода Реставрации, но активно вмешивался в ход июльской революции 1830, убеждая Луи Филиппа в случае низвержения старшей линии Бурбонов принять корону Франции. В 1830-1834 он был послом в Великобритании и достиг преследуемой в течение всей жизни цели: введения первой Антанты (эры "сердечного согласия") между двумя странами. Талейран в сотрудничестве с английским министром иностранных дел лордом Пальмерстоном оказал последнюю великую услугу европейской дипломатии, обеспечив мирное решение потенциально опасной проблемы независимости Бельгии, когда Нидерланды отказались признать отделение южных католических провинций, создавших независимое королевство. Талейран умер в Париже 17 мая 1838 в Париже, примирившись перед этим с Римско-католической церковью.
ЛИТЕРАТУРА
Талейран Ш.М. Мемуары. М., 1959 Тарле Е.В. Талейран. М., 1962 Борисов Ю.В. Шарль Морис Талейран. М., 1986 Орлик О.В. Россия в международных отношениях. 1815-1829. М., 1998

Энциклопедия Кольера. - Открытое общество . 2000 .

Смотреть что такое "ТАЛЕЙРАН Шарль Морис" в других словарях:

Талейран Перигор (Talleyrand Périgord) (1754 1838), французский дипломат, министр иностранных дел в 1797 1999 (при Директории), в 1799 1807 (в период Консульства и империи Наполеона I), в 1814 15 (при Людовике XVIII). Глава французской делегации… … Энциклопедический словарь

Талейран, Талейран Перигор (Talleyrand Périgord) Шарль Морис (13.2.1754, Париж, 17.5.1838, там же), князь Беневентский (1806 15), герцог Дино (с 1817), французский дипломат, государственный деятель. Из аристократической семьи. Получил духовное… … Большая советская энциклопедия

Талейран, Шарль Морис - Ш. Талейран. Портерт работы П.П. Прюдона. ТАЛЕЙРАН (Талейран Перигор) (Talleyrand Perigord) Шарль Морис (1754 1838), французский дипломат, министр иностранных дел в 1797 1815. Глава французской делегации на Венском конгрессе 1814 15, где ему… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

Шарль-Морис Талейран, величайший дипломат и хитрец и «профессиональный предатель» ХIХ века до сих пор вызывает у историков очень двойственное отношение. С одной стороны, все гадости, сказанные о нем врагами и завистниками – чистая правда. А называли его – не лжецом даже, но "отцом лжи", "человеком, продававшим всех, кто его покупал", "гением предательства". Его обличали революционеры и аристократы, его ненавидели и презирали император Александр I и Наполеон, а писатели-романтики в 30-е годы 19 века (а он дожил и до них) обличали его со всей присущей романтикам бескомпромиссностью.

Но с другой стороны, со временем у Талейрана появились и поклонники. Он действительно был самым остроумным человеком своего времени. Его выпады – даже против императора – распространялись по Парижу мгновенно, его шуточек – более страшных, чем оскорбления – ждала вся Европа. Талейран был в этом смысле настоящим человеком «галантного18-го века», помнящем, что насмешка сильнее пули, что «светский человек боится не умереть, а быть осмеянным из-за грязи на шелковом чулке».

Но будь Талейран только умен и остроумен – он был бы просто одним из множества великолепных подонков, которых забавно цитировать, но не хочется уважать. Талейран же был великим дипломатом. Он выиграл Венский Конгресс – и вернул Франции все, что потерял своими последними поражениями Наполеон. Бальзак – величайший из поклонников Талейрана – не раз отмечал, что не Наполеона, а Талейрана стоило бы делать кумиром нации. Наполеон утопил Европу в крови, положил в боях во имя своей славы сотни тысяч французов, больше половины всех взрослых мужчин Франции, в конечном итоге, потерял все завоевания – и свои, и республики. А Талейран, на Венском конгрессе, ни пролив ни капли крови, лестью, интригами, уговорами – добился невозможного: Франция осталась в естественных границах, в политическом союзе с Англией и Австрией, осталась одной из сильнейших стран Европы. За одно это князь Беневетский искупил все свои грехи – ибо очень мало политиков во все времена могли похвастаться таким результатом при столь скромных вложениях.

В 21 веке Талейрана помнят в основном, за гениально-бессовестную формулу, ставшую модной: "Вовремя предать - это не предать, а предвидеть". Но не стоит забывать, что автор ее жил во времена, когда за преданность людям, взглядам, режимам, человек лишался не каких-то плюшек или должностей, а свободы и жизни. Французская революция научила тех, кто хотел ее пережить, относиться к принципам легко, и Талейран усвоил урок. Сменяя друг друга, уходили в небытие важные Людовики и Наполеоны, принципиальные Робеспьеры и Мараты… А Талейран оставался - всегда при власти, всегда при сильном, всегда при деньгах. Впрочем, кроме умения вовремя покинуть тонущий корабль, у князя было немало и других полезных в жизни принципов, благодаря которым он был, наверное, самым богатым чиновником за всю историю Франции.

Правда, тех, кто читал про детство и юность князя Беневетского, мало удивляет его знаменитый цинизм и корыстолюбие. "Большую часть жизни я никого не любил, - мог бы сказать о себе Талейран. - Но разве кто-то любил меня?" И действительно, маленький Шарль-Морис, появившийся на свет 13 февраля 1754 года в знатной, но бедной семье Перегоров, долгое время был никому не нужен. Едва поправившись после родов, мать мальчика отдала ребенка кормилице, а сама уехала развлекаться при дворе. Кормилица часто сажала его на огромный шкаф и уходила по делам. То, что однажды малыш упал и серьезно повредил себе ногу, тоже мало кого волновало - и Шарль навсегда остался хромым. Наконец, 4-летнего малыша забрала к себе любящая его прабабка. Но она вскоре умерла, и мальчика сдали в колледж.

Уже в юности, не по годам смышленый юноша быстро "вычислил" причину своих неприятностей: на светскую жизнь при дворе и приличное воспитание троих сыновей нужны были деньги. Семья же была бедной, и сыновей пришлось пристраивать «как получится». Младшим прочили военную карьеру, а Шарля-Мориса, к военной службе из-за ноги негодного – отдали в церковь, в надежде, что со временем он станет аббатом или епископом.

Юному Талейрану очень не нравилась такая перспектива. Он любил жизнь, роскошь и женщин, был циником, как и многие в его время, и своим главным талантом и страстью считал деньги – умение добывать и приумножать их. Но вскоре он понял, что при наличии денег – а французская церковь была богаче короля – сутана не помешает ему наслаждаться всеми удовольствиями того времени. «Кто не жил до Революции, - позже говорил он, - Тот не знает тот не знает всей сладости жизни».

Правда, Шарль-Морис вовсе не был таким отчаянным борцом за права церкви. Он просто знал, что при дворе всегда найдется влиятельная дама, которая замолвит за него словечко.

Талейран любил женщин и никогда не забывал, что благосклонность влиятельных дам, их дружба и симпатия – это тоже капитал. Женщины любили его. Да, он не был хорош собой, но в его присутствии самые блестящие кавалеры казались недалекими и скучными. Он привлекал своим умом и остроумием, безупречными манерами, умением говорить то, что так хочется услышать. Покоренные дамы были готовы ради него на все, и Талейран всегда этим пользовался. Денег и комплиментов для женщин он никогда не жалел.

Французская революция застала Талейрана уже епископом Отенским. Он сразу понял то, чего не осознали многие аристократы и церковники – это всерьез и надолго. Сначала Талейран решил «договориться» с революцией. Он внезапно стал большим защитником интересов народа. Будучи избранным в Генеральные Штаты, он перешел из зала духовенства в зал для третьего сословия и подружился с Мирабо. Но после падения Бастилии и открытой конфронтации между аристократами и буржуазией этого было мало.

И Талейран решился на еще одну авантюру. «Третье сословие» собралось требовать отобрать у церкви и вернуть государству церковные земли. А Шарль-Морис решил сыграть на опережение и от имени церкви предложил эти земли просто подарить. Идея повергла в ужас церковников, но зато сделала Талейрана популярным. Верный себе, епископ Отенский на всякий случай помогал и другой стороне - королю. Но надолго в революционной Франции Шарль-Морис не задержался: в 1792 году, когда в воздухе запахло кровью, он хитростью добыл себе дипломатический паспорт и уехал в Англию.

В Англии Талейран обнаружил, что страна наводнена эмигрантами, для которых он предатель и революционер. Ему не подавали руки и открыто называли подлецом. Но что еще хуже – Талейран не видел возможность зарабатывать. Готовый к переменам, он уехал в Америку – и был очень разочарован."Это страна, - шутил он впоследствии. - Где тридцать три религии и только одно блюдо, да и то - несъедобное". Да и об игре на бирже в тогда еще слабо развитых Штатах не могло быть и речи. Кое-что он зарабатывал, но с Францией это было несравнимо. И Шарль-Морис решил вернуться на Родину.

Это был 1795 год - террор уже закончился, а тогдашний хозяин Франции Баррас дружил с одной из бывших любовниц Талейрана - мадам де Сталь. Шарль-Морис долго лебезил перед своей бывшей пассией, и та просила за него Барраса. Талейран казался умным, полезным, тонким политиком и финансистом – и Баррас, политик слабый и недальновидный, решил, что такой талантливый человек ему пригодится. У него пустовало место министра иностранных дел – и Талейран его получил. Узнав об этом «хладнокровнейший политик 19 века» был вне себя от счастья и без конца повторял: "Пост у нас есть, теперь сделаем на нем состояние! Громадное состояние!"

О решимости Талейрана заработать на должности первыми узнали представители иностранных государств. Отныне, чтобы их дела решались быстро и без чиновничьей волокиты, требовалось уважать любовь министра к "сладкому". И на это "сладкое" посильно жертвовать. Поскольку такая практика была не в новинку, европейские послы отнеслись к ней с пониманием. Исключением стали неотесанные американцы, которые никак не понимали, за что должны платить - и платить прилично. Представитель США устроил грандиозный скандал, но политику министерства это не изменило.

К тому времени тонкий нюх новоиспеченного министра уловил, что Директории вот-вот придет конец. А на горизонте появился молодой и талантливый генерал Бонапарт, который готов был оценить поддержку и преданность Талейрана. С благодетелем Баррасом, правда, получилось неловко: победивший Наполеон именно Талейрана послал дать Баррасу взятку за отречение от власти. Талейран приехал - и понял, что насмерть напуганный Баррас уйдет и так, без всяких условий. Поэтому деньги – а Наполеон не поскупился - он скромно оставил себе.

В середине 1790-х годов Талейран встретил первую из двух женщин, которых он по-настоящему любил. Катрин Гран была дамой не его круга. Дочь торговца из Индии, восхитительно прелестная «блондинка», обладавшая, как говорили завистницы, «энциклопедическим невежеством», была на самом деле женщиной неглупой и практичной, хотя и абсолютно не светской. Она бросила мужа, уехала из Индии и появилась в Париже еще 80-х годах. Сначала Катрин вела беззаботную жизнь, полагаясь на богатых покровителей. Но во время революции, когда на прекрасные шеи стал все чаше опускаться нож гильотины, мадам Гран вовремя сбежала в Англию, а влюбленный в нее моряк вернулся в Париж и перевез в Лондон спрятанные ею драгоценности. В 1795 году 33-летняя красавица вернулась во Францию – и там пленила Талейрана.

Катрин Гран в конце 80-х. Портрет Э.Виже Лебрен

Они жили вместе уже полгода, когда Директория заподозрила бывшую эмигрантку в шпионаже. Катрин арестовали – и тогда Талейран второй и последний раз в жизни потерял контроль над собой. Он написал отчаянное письмо Баррасу, где назвал Катрин «очень красивой, очень ленивой, наименее занятой из всех женщин», уверял, что она не способна вмешиваться в какие-то дела, говорил, что любит ее и готов поручиться за нее всем, что имеет. Катрин отпустили.

Свет дивился связи между образованным интеллектуалом и «красивой дурочкой», не понимая, что мадам Гран была и умна, и дальновидна – просто несколько тщеславна и совсем не образованна. Она играла на бирже, помогала Талейрану «доить» послов, могла в лицо сказать то, чего говорить никак не полагалось. Наполеон настоял, чтобы Талейран женился на ней, для чего оба год выманивали у Папы Римского разрешение на брак для бывшего священника.

Катрин, жена Талейрана

Быстрее всех об этом браке пожалел сам Наполеон: мадам Талейран за словом в карман не лезла, и на его совет быть менее легкомысленной пообещала, что "во всем будет следовать примеру гражданки Бонапарт".

Наполеоновская империя была для Талейрана неиссякающим источником богатства. Пытаясь купить его верность, Император осыпал его титулами, званиями, деньгами, землями. Князь Беневетский имел огромное влияние в Европе. Он, можно сказать, открыто торговал захваченными Наполеоном немецкими княжествами, брал деньги у всех претендентов, а поддерживал тех, кто давал наибольшую сумму. Дошло до того, что дать взятку Талейрану считалось просто хорошим тоном - независимо от того, есть ли к нему просьба.

Наполеон очень ценил дипломатический талант князя Беневетского, но ничуть не обманывался по поводу его душевных качеств. Поэтому после почти театрального примирения Талейрана со старым врагом Фуше, император заменил князя на глупого, но верного Маре, которого по этому поводу произвели в герцоги Бассано. На следующий день по всему Парижу ходила шутка Талейрана: "Во Франции теперь есть больший глупец, чем Маре. Это герцог Бассано".

Талейран был оскорблен поступком Наполеона, а еще больше публичной выволочкой, когда император, потеряв контроль над собой, кричал: «Вы - грязь в шелковых чулках!». Талейран публично ответил на эту истерику одной лишь фразой, которую возвращали Наполеону потом еще не один год: «Как жаль, что такой великий человек так дурно воспитан». Тихо же он решил, что бывший покровитель тоже годится для продажи.

С 1807 года Талейран стал продавать Наполеона – сначала Австрии, а потом и России. Австрия платила хорошо, а вот русский император Александр, ненавидящий Талейрана, денег жалел, и жалованье "кузену Анри" (одна из конспиративных кличек Талейрана) приходилось брать торговыми лицензиями. Попутно он продал Польше свою поддержку против России, а сам попросил Александра сосватать Эдмону де Перигору (своему племяннику) Доротею Курляндскую, одну из богатейших невест Европы.

Талейран даже не представлял, что восхитительный подарок он сделал СЕБЕ: прошло всего несколько лет, и юная Доротея де Перигор полюбила его, стала его другом, возлюбленной и помощницей во всех делах.

К началу 1810-х Талейран уже понимал, что военная мания Наполеона может закончиться только катастрофой. После провала русского похода он играл против Наполеона уже почти в открытую, и продавал потенциальным хозяевам страны – королевской династии Бурбонов – все, что можно было продать – знания, влияние, документа. Поэтому после свержения Наполеона Талейран легко стал "преданным слугой его величества Людовика XVIII".

Безусловном шедевром дипломатических талантов князя Беневетского был Венский конгресс: если приехал туда Талейран, как представитель побежденной страны, которую вот-вот поделят победители, то уехал, с нерушимыми французскими "естественными границами" (нынешняя территория Франции) и тайным союзом Франции, Австрии и Англии против Пруссии и России. Более того, победителю Наполеона Александру даже не дали возможности "премировать" верную ему Пруссию саксонскими землями. Саксонскому королю это, правда, обошлось в весьма приличную сумму.

Доротея де Перигор

Его победам на Венском конгрессе помогла его новая любовь. Талейран уже давно поссорился с женой. «Эта женщина стала его крестом. Он перестал ее любить. Тщеславие и болтливость мадам Гран возрастали вместе с увеличением объема ее талии». Но другие женщины были просто «другими», пока жена племянника – юная и прекрасная Доротея, не обнаружила, что ее дружба и взаимопонимание с «дядей» переросли в нечто большее. Мадам де Перигор, которую король по просьбе Талейрана сделал герцогиней Дино, была главным помощником Талейрана в дипломатических играх в Вене, причем помогала ей не только красота – дочь курляндского герцога была в родстве со всеми европейскими дворами, включая русский. По понятным причинам Шарль-Морис и Доротея не могли пожениться, но это было и не нужно. Они и так были вместе до конца его жизни. Доротея развелась с мужем только в 1824 году, но покинула его значительно раньше. Ее младшая дочь Паулина была единственным ребенком Талейрана, и он обожал ее и очень баловал.

Жозефина-Полина де Талейран-Перигор

Но, невзирая на все заслуги Талейрана, королю Людовику пришлось убрать его из правительства - слишком многие еще помнили революционного епископа Отенского. Уходя, Талейран вынес из министерства более 800 ценных бумаг, которые предложил купить за полмиллиона франков австрийскому канцлеру Меттерниху. Бумаги рекламировались как "личная переписка" Наполеона. Австрия деньги выложила - и тут же об этом пожалела: автографов императора было меньше ста, а все остальное не представляло никакого интереса.

20-е годы ХІХ века Талейран жил так тихо, что газеты несколько раз печатали его некролог. Ему во всем помогала Доротея, чьей любви не мешала даже 40-летняя разница в возрасте. Мир уже забыл о Талейране. А зря. Когда в конце 1820-х годов положение Карла Х было непрочным, именно к князю Беневетскому пришел за советом "претендент" - будущий Луи-Филипп. 76-летний старик благословил принца на переворот и согласился принять из его рук должность посла в Англии. Переворот удался, но европейские монархи сначала не желали признавать Луи-Филиппа. Пока не узнавали, что принца поддержал Талейран. "Жаль, значит, это всерьез и надолго" - комментировал Николай І, с неохотой подписывая ноту о признании Луи-Филиппа.

В Англии старый дипломат заключил ряд соглашений (и на них тоже умудрился заработать). В 1834 году он подал в отставку, а в 1838 - тихо умер на руках Доротеи, оставив ей все, что имел. 84-летний старик пережил всех своих врагов, при жизни стал живой легендой, которую называли уже не "продажный", а "великий". Впрочем, в никто не забывал о его корыстолюбии и хитроумии. В день его похорон по Парижу ходила шутка: "Знаете, Талейран умер. Интересно, зачем это ему понадобилось?"

СОВРЕМЕННИКИ И ИСТОРИКИ О ШАРЛЕ МОРИСЕ ДЕ ТАЛЕЙРАН-ПЕРИГОРЕ

Наполеон Бонапарт (1769–1821) на острове Святой Елены:

«Это негодяй, человек коррумпированный, но умный, человек, который всегда ищет способ предать. <…> Нельзя было заключить ни одного договора, ни одного торгового соглашения без того, чтобы предварительно не заплатить ему. <…> Он требовал огромные суммы за содействие заключению. Бурбоны хорошо сделали, что отделались от него, так как он предал бы их при первом случае, что он и сделал, когда я вернулся с Эльбы».

«Лицо Талейрана столь непроницаемо, что по нему совершенно невозможно что-либо прочитать: Ланн и Мюрат имели обыкновение шутить, что если он разговаривает с вами, а в это время кто-нибудь сзади даст ему пинка, то по его лицу вы не догадаетесь об этом».

Клер де Ремюза (1780–1821) - придворная дама при дворе Жозефины:

«Я не знала Талейрана, а то, что слышала о нем, создавало большое предубеждение. Но я была поражена изяществом его манер, которые представляли резкий контраст с чопорностью военных, окружавших меня до тех пор. Он всегда сохранял среди них тон большого вельможи; щеголял пренебрежительным молчанием и покровительственной вежливостью, которой никто не мог избежать. Он один присваивал себе право подсмеиваться над людьми, которых пугала тонкость его насмешек.

Талейран, менее искренний, чем кто бы то ни было, сумел придать характер естественности привычкам, приобретенным по определенному плану. Он сохранил их так, как если бы они имели силу истинной натуры. Его манера относиться к самым важным вещам довольно легко почти всегда бывала ему полезна…

Я смутно не доверяла ему, но мне нравилось слушать его и видеть, как он поступает с присущей ему непринужденностью, которая придавала безграничную грацию всем его манерам, тогда как у другого она шокировала бы как аффектация».

Антуан Анри де Жомини (1779–1869) - генерал, военный писатель:

«У Талейрана гордыня была равна амбициям».

Франсуа Рене де Шатобриан (1768–1848) - французский писатель и дипломат:

«Тщеславие господина де Талейрана обмануло его: свою роль он принял за свой гений. Он счел себя пророком, ошибаясь во всем: предсказания его не имели никакого веса. Он не умел видеть того, что впереди, ему открывалось лишь то, что позади. Сам лишенный ясного ума и чистой совести, он ничто не ценил так высоко, как незаурядный ум и безукоризненную честность. Задним числом он всегда извлекал большую выгоду из ударов судьбы, но предвидеть эти удары он не умел, да и выгоду извлекал лишь для одного себя. Ему было неведомо то великое честолюбие, что печется о славе общества как о сокровище, наиполезнейшем для славы индивида. Таким образом, господин Талейран не принадлежал к разряду существ, способных стать фантастическими созданиями, чей облик становится еще фантастичнее по мере того, как им приписывают мнения ошибочные либо искаженные. И все же не подлежит сомнению, что множество чувств, вызываемых различными причинами, сообща способствуют сотворению вымышленного образа Талейрана.

Во-первых, короли, министры, иностранные посланники и послы, некогда попавшиеся на удочку к этому человеку и не способные разгадать его истинную сущность, стараются доказать, что они подчинялись существу, одаренному подлинным могуществом: они сняли бы шляпу перед поваренком Наполеона.

Во-вторых, родственники господина де Талейрана, принадлежащие к старинной французской аристократии, гордятся своею связью с человеком, соблаговолившим убедить их в своем величии.

Наконец, революционеры и их безнравственные наследники, сколько бы они ни поносили аристократические имена, питают к аристократии тайную слабость: эти удивительные неофиты охотно берут ее в крестные и надеются перенять от нее благородные манеры. Князь с его двойным отступничеством тешит самолюбие молодых демократов и по другой причине: значит, заключают они, их дело правое, а дворян и священников следует презирать.

Однако, как бы все эти люди ни заблуждались насчет господина де Талейрана, иллюзии эти долго не проживут: ложь не идет господину де Талейрану впрок: для того чтобы вырасти в грандиозную фигуру, ему недостает внутреннего величия. Многие современники успели слишком хорошо рассмотреть его; о нем скоро забудут, ибо он не оставил неразрывно связанной с его личностью национальной идеи, не ознаменовал свою жизнь ни выдающимся деянием, ни несравненным талантом, ни полезным открытием, ни эпохальным замыслом. Добродетельное существование - не его стихия; даже опасности обошли его стороной; во время Террора он был за пределами отечества и вернулся на родину лишь тогда, когда форум превратился в приемную дворца.

Деятельность Талейрана на поприще дипломатическом доказывает его относительную посредственность: вы не сможете назвать ни одного сколько-нибудь значительного его достижения. При Бонапарте он только и делал, что исполнял императорские приказы; на его счету нет ни одних важных переговоров, которые бы он провел на свой страх и риск; когда же ему представлялась возможность поступать по собственному усмотрению, он упускал все удобные случаи и губил все, к чему прикасался. Не подлежит сомнению, что он повинен в смерти герцога Энгиенского; это кровавое пятно отмыть невозможно…

Жизнь князя была нескончаемой цепью обманов. Зная, чего ему недостает, он избегал всех, кто мог его разгадать: постоянной его заботой было не дать себя раскусить; он вовремя уходил в тень; он полюбил вист за возможность провести три часа в молчании. Окружающие восхищались, что и даровитый человек снисходит до вульгарных забав: кто знает, не делил этот даровитый человек империи в тот миг, когда на руках у него были четыре валета? Тасуя карты, он придумывал эффектное словцо, вдохновленное утренней газетой или вечерней беседой. Если он отводил вас в сторону, дабы занять разговором, то немедля принимался обольщать вас, осыпая похвалами, именуя надеждой нации, предсказывая блестящую карьеру, выписывая вам переводной вексель на звание великого человека, выданный на его имя и оплачиваемый по предъявлении; если же, однако, он находил, что ваша вера в него достаточно тверда, если он замечал, что ваше восхищение несколькими его короткими фразами, претендующими на глубину, но не имеющими ровно никакого смысла, не слишком велико, то удалялся, боясь разоблачения. Он был хорошим рассказчиком, когда на язык ему попадался подчиненный или глупец, над которым он мог издеваться без опаски, либо жертва, зависящая от него и служащая мишенью для его насмешек. Серьезная беседа ему не давалась; на третьей фразе идеи его испускали дух».

Франсуа Рене де Шатобриан (1768–1848) - французский писатель и дипломат:

«Старинные гравюры изображают аббата де Перигора красавцем; к старости лицо господина де Талейрана уподобилось черепу: глаза потухли, так что в них ничего нельзя было прочитать, чем он и пользовался; он столько раз навлекал на себя презрение, что пропитался им насквозь: особенно красноречивы были опущенные уголки рта.

Внушительная наружность (свидетельство благородного происхождения), строгое соблюдение приличий, холодно-пренебрежительный вид князя Беневентского вводили всех в заблуждение. Манеры его завораживали простолюдинов и членов нового общества, не заставших общества былых времен. Встарь аристократы, повадкой своей походившие на господина де Талейрана, встречались сплошь и рядом, и никто не обращал на них внимания: но оставшись в почти полном одиночестве среди общества демократического, он стал казаться явлением необыкновенным: репутация забрала над министром такую власть, что из уважения к собственному самолюбию ему приходилось приписывать своему уму те достоинства, какими он на самом деле был обязан воспитанию.

Когда человек, занимающий важный пост, оказывается замешан в невиданный переворот, он обретает случайное величие, которое простой люд принимает за его личную заслугу; затерянный при Бонапарте в лучах его славы, во время Реставрации господин де Талейран сверкал блеском чужих удач. Нечаянное возвышение позволило князю Беневентскому возомнить себя ниспровергателем Наполеона и приписать себе честь возвращения на престол Людовика XVIII. <…>

Господину де Талейрану можно было доверить иные заурядные поручения, при исполнении которых у него хватало ловкости соблюдать в первую очередь собственный интерес; ни на что большее он способен не был.

Излюбленные привычки и максимы господина де Талейрана служили предметом подражания для кляузников и негодяев из его окружения. Венцом его дипломатии был костюм, заимствованный у одного венского министра. Он хвалился, что никогда не торопится; он говорил, что время - наш враг и его следует убивать: отсюда следовало, что делам надобно посвящать несколько мгновений, не более.

Но поскольку, в конечном счете, господин де Талейран не сумел обратить свою праздность в шедевр, то, вероятно, он напрасно твердил о необходимости избавиться от времени: над временем торжествуют только те, кто создают творения бессмертные; трудами без будущего, легкомысленными забавами его не убивают: его транжирят».

Стефан Цвейг (1881–1942) - австрийский писатель:

«Воспитанный на изысканной древней культуре, гибкий ум, пропитанный духом восемнадцатого века, он любит дипломатическую игру как одну из многих увлекательных игр бытия, но ненавидит работу. Ему лень собственноручно писать письма: как истый сластолюбец и утонченный сибарит, он поручает всю черновую работу другому, чтобы потом небрежно собрать все плоды своей узкой, в перстнях, рукой. Ему достаточно его интуиции, которая молниеносно проникает в сущность самой запутанной ситуации. Прирожденный и вышколенный психолог, он, по словам Наполеона, легко проникает в мысли другого и проясняет каждому человеку то, к чему тот внутренне стремится. Смелые отклонения, быстрое понимание, ловкие повороты в моменты опасности - вот его призвание; презрительно отворачивается он от деталей, от кропотливой, пахнущей потом работы. Из этого пристрастия к минимуму, к самой концентрированной форме игры ума вытекает его способность к сочинению ослепительных каламбуров и афоризмов. Он никогда не пишет длинных донесений, одним-единственным, остро отточенным словом характеризует он ситуацию или человека».

«Теперь я понимаю, чем привлекла меня личность Талейрана. Дипломаты знали его как трудного и проницательного переговорщика, а в компании с ним редко кто мог удержаться от улыбки. Он был блистательным и остроумным собеседником. У него имелось множество пороков, и пороков самых отталкивающих, но он настолько с ними свыкся, что не обращал на них внимания, считая их неотъемлемой частью своего величия. Ему, находившемуся на вершине власти, постоянно приходилось сталкиваться с противоречиями, дилеммами и альтернативами, и он почти никогда не вставал на чью-либо сторону, как это сделал бы человек его ранга. Если не считать нескольких по-настоящему одиозных монстров истории, то вряд ли найдется другая мировая величина, которая умудрилась бы заработать столь же запятнанную репутацию, как Талейран. <…>

Перед ним было слишком много соблазнов, с которыми трудно совладать и простому смертному. Он жил в самую бурную и чреватую опасностями эпоху в истории Европы, формируя и направляя ее будущее и перенося все тяготы и искушения своего времени».

Вилльям Миллиган Слоон (1850–1928) - американский историк:

«Он был выдающимся, типичным аристократом старой французской школы - изящным, ловким и остроумным собеседником, образцовым придворным, умевшим превосходно соразмерять слова, жесты и движения, но совершенно не способным задаваться сколько-нибудь широкими, грандиозными воззрениями. В мелочах он отличался необыкновенной ловкостью, но в то же время не обладал достаточной силой характера, чтобы переупрямить своего монарха. <…> Можно простить многое искателю приключений, переживающему революционные бури, но в Талейране мы видим человека, который умел всегда приспосабливать свои паруса к каждому ветру, счастливо уходил от всех бурь и наживал себе барыши во всех портах. Он служил в качестве высокопоставленного доверенного лица - республике, консульству, империи и восстановленному королевству. Обладая большим запасом практической мудрости, он на всякий случай давно уже подготовился к тому, чтобы удалиться от дел, и скопил себе громадное состояние».

Адольф Тьер (1797–1877) - французский политический деятель и историк:

«Этот искусный представитель Наполеона в Европе был ленив, чувствителен, никогда не спешил действовать или двигаться, а физическая немощь лишь усиливала его изнеженность».

Александр Салле - французский историк XIX века: «Господин де Талейран был великим человеком, но особенным: он не был ни лидером партии, ни генералом армии, ни оратором, ни писателем, он не имел ничего из того, что, как кажется, дает власть в наши дни. Самое замечательное в его величии состояло в том, что оно выглядело следующим за развитием событий, но на самом деле оно ими управляло. Так как Талейран предвидел и готовил происходившие события, он был готов к ним раньше, чем кто-либо другой, и это составляло основу его политического превосходства. Ничто никогда не было неожиданным для него: не то чтобы события всегда происходили именно так, как он хотел, не то чтобы он никогда не испытывал разочарования, но он не отчаивался и не падал духом, потому что его высокий разум подсказывал ему ходы там, где другие видели лишь проблемы. <…> Важно было видеть, что является результатом ума, и брать, что является результатом характера. У большинства мужчин этого второго не хватает значительно больше, чем первого».

Жорж Тушар-Лафосс (1780–1847) - французский журналист и издатель:

«Он никогда не ждал, пока ураган согнет его: во всех обстоятельствах видели, как он сгибался еще до того, как подует сильный ветер; он был обращенным или, лучше сказать, уже казался таковым до того, как кто-то подумал о том, чтобы попросить его об обращении».

Жак Марке де Монбретон, барон де Норвен (1769–1854) - французский политик и писатель:

«Если Наполеон имел жребий гения побед, то Талейрану выпал жребий гения политики. История не представляет нам другого примера столь великого влияния одного человека на различные революции. <…> Мощь и сила всегда переходили через руки Талейрана: он отдавал их другим, не искал первенства мест, но требовал первенства дел, и соблюдал себе только одну из внешних выгод - золото, орудие при уме его непобедимое».

Сэр Генри Литтон Булвер (1801–1872) - британский дипломат и писатель:

«Несмотря на размер и величие театра, в котором появился господин де Талейран, несмотря на важность ролей, которые он в нем играл в течение полувека, я осмеливаюсь сомневаться, что его характер был когда-либо хорошо описан и даже сейчас по достоинству оценен, и это неудивительно».

Е. В. Тарле (1874–1955) - советский историк, академик:

«Князя Талейрана называли не просто лжецом, но “отцом лжи”. И, действительно, никто и никогда не обнаруживал такого искусства в сознательном извращении истины, такого уменья при этом сохранять величаво небрежный, незаинтересованный вид, безмятежное спокойствие, свойственное лишь самой непорочной, голубиной чистоте души, никто не достигал такого совершенства в употреблении фигуры умолчания, как этот, в самом деле необыкновенный человек. Даже те наблюдатели и критики его действий, которые считали его ходячей коллекцией всех пороков, почти никогда не называли его лицемером. И, действительно, этот эпитет к нему как-то не подходит, он слишком слаб и невыразителен. <…> Вся его жизнь была нескончаемым рядом измен и предательств, и эти деяния были связаны с такими грандиозными историческими событиями, происходили на такой открытой мировой арене, объяснялись всегда (без исключений) до такой степени явно своекорыстными мотивами и сопровождались так непосредственно материальными выгодами для него лично, - что при своем колоссальном уме Талейран никогда и не рассчитывал, что простым, обыденным и общепринятым, так сказать, лицемерием он может кого-нибудь в самом деле надолго обмануть уже после совершения того или иного своего акта».

Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона:

«Он обладал искусством понимать людей, с которыми имел дело, угадывать их слабости и играть на них… Он был замечательно остроумным собеседником в салоне. Его остроты облетали Париж, Францию и даже Европу и становились пословицами; так, он пустил в ход знаменитое изречение (не им первым, впрочем, сказанное), что язык дан человеку, чтобы скрывать мысли. Убеждений Талейран не имел; он руководствовался исключительно жаждой богатства, власти и денег».

Д. С. Мережковский (1865–1941) - русский писатель и философ:

«Талейран, в своем роде, существо необыкновенное: человек большого ума, но совершенно пустого, мертвого, потому что всякий живой ум уходит корнями своими в сердце, а у него, вместо сердца, щепотка могильного праха или той пыли, на которую рассыпается гнилой гриб-дождевик. И он это знает, чувствует свою бездонную, внутреннюю пустоту, небытие и злобно-жадно завидует всем живым, сущим, - Наполеону особенно, потому что он сущий, живой по преимуществу.

Чем же они связаны? Тем, что Наполеону кажется в Талейране деловым реализмом, гениальною небрезгливостью к самой смрадной из человеческих кухонь, - политике. Да, этим, но и чем-то еще, более глубоким, трансцендентным. Кажется, они связаны, как Фауст и Мефистофель, человек и его потусторонняя “тень”: самое несущее прилипло к самому сущему».

Джон Вилсон Крокер (1780–1857) - британский государственный деятель:

«Он немного тучен для француза, у него слабые лодыжки и деформированные ноги, заставляющие его передвигаться какой-то странной рысью. Лицо его ничего не выражает, разве что отражает нечто вроде алкогольного ступора. Действительно, он выглядит как постаревший, подвыпивший и хромой школьный учитель. Голос у него глубокий и хриплый».

Марсель Брион (1895–1984) - французский историк и писатель:

«В действительности за этим отсутствием выразительности крылись размышления и планы государственного деятеля, верившего в необходимость реставрации, но понимавшего, что возможно и возвращение Орла - ближайшее будущее это скоро подтвердит, - и намеревавшегося не только остаться в этой игре при своем интересе, но также обеспечить интересы Франции, какой бы оборот ни приняли впоследствии события. <…>

Это не подвыпивший учитель начальной школы, каким его изображает английское недоброжелательство, но государственный деятель, прозорливый и осторожный, все более подозрительный по мере приобретения опыта в условиях неустойчивости человеческих ценностей и огромной ответственности, выпавшей на долю этого выразителя интересов Франции».

Дэвид Лодей - современный английский писатель и журналист:

«Талейран осуществил свою заветную мечту - добился мира и для Франции, и для Европы - по крайней мере, на какое-то время. В этом смысле он был настоящим патриотом, в чем сам князь никогда не сомневался: кровь Перигоров не позволила бы ему поступать иначе. Совсем другое дело - национальное признание. Не он, а человек, которого он поверг, остался навеки в памяти французов. Личная слава, популярность всегда были и остаются самой дорогой и желанной наградой человеку, а не мир и цивилизация, к чему стремился Талейран».

Карл Людвиг Берне (1786–1837) - немецкий публицист и писатель:

«Талейрана упрекали, что он последовательно предавал все партии, все правительства… Но он вовсе не предавал: он только покидал их, когда они умирали. Он сидел у одра болезни каждого времени, каждого правительства, всегда щупал их пульс и прежде всех замечал, когда сердце прекращало свое биение. Тогда он спешил от покойника к наследнику, другие же продолжали еще короткое время служить трупу.

Разве это измена? Потому ли Талейран хуже других, что он умнее, тверже и подчиняется неизбежному? Верность других длилась не больше, только заблуждение их было продолжительнее. К голосу Талейрана я всегда прислушивался, как к решению судьбы… Мне хотелось, чтобы этот человек жил у меня в комнате: я бы приставил его, как барометр, к стене и, не читая газет, не отворяя окна, каждый день знал бы, какова погода на свете».

Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Если бы Бах вел дневник автора Хаммершлаг Янош

Современники и предки Почти все без исключения члены семьи тюрингских Бахов на протяжении семи поколений были музыкантами. В семье от отца к сыну переходило не только «ремесло», но и обычай, согласно которому детей воспитывали музыкантами, а спутников жизни себе они

Из книги Персональные помощники руководителя автора Бабаев Маариф Арзулла

Талейран Шарль Морис Помощник Наполеона Бонапарта, выдающийся французский полководец и государственный деятельС именем князя Шарля Мориса Талейрана-Перигора (1753–1838) связана целая эпоха. И даже не одна. Королевская власть, Революция, Империя Наполеона, Реставрация,

Из книги Лжедмитрий I автора Козляков Вячеслав Николаевич

Историки о Самозванце Поколения историков не проходили мимо такой поучительной и опасной для всего московского самодержавия истории. Ее бы, наверное, предпочли забыть, если бы только смогли «отменить» те далекие события. Какое-то время именно так и происходило: в

Из книги МАТИСС автора Алпатов Михаил Владимирович

Из книги Потерянная Россия автора Керенский Александр Фёдорович

Современники Е. К. Брешковская (1844–1934) Небольшой белый дом с плакучей ивой в палисаднике. Кругом сжатые поля, серая земля под паром, зеленеющие луга, лес на горизонте. Если бы со стороны большой дороги не виднелись крестьянские и мещанские домики вида непривычного нашему

Из книги 100 великих политиков автора Соколов Борис Вадимович

Шарль Морис Талейран-Перигор, бывший епископ Отенский, князь и герцог Беневентский, министр иностранных дел Франции (1754–1838) Один из самых искусных дипломатов не только Франции, но и всего мира, Шарль Морис Талейран-Перигор родился 13 февраля 1754 года в Париже в дворянской

Из книги Годы странствий автора Чулков Георгий Иванович

Современники Я хочу в этой главе дать кратчайшие заметки о некоторых людях и встречах, о коих я не успел сказать своевременно. Начну с ныне благополучно здравствующего и вовсе не ленивого поэта, до сих пор пишущего стихи и прозу, но почему-то не публикующего свои

Из книги Рыцарь совести автора Гердт Зиновий Ефимович

О Шарле Азнавуре С Шарлем Азнавуром я не был знаком. Хотя, постойте, однажды меня все же ему представили. Но я с ним не пил. Мы похожи, да? Я знаю, что это так. «Ты похож на Азнавура», - говорили мне друзья. Да нет, это он на меня похож. Я несколько

Из книги Куприн - мой отец автора Куприна Ксения Александровна

Глава XVI СОВРЕМЕННИКИ Сейчас, когда уже несколько лет тому назад отпраздновали столетия со дня рождения Горького, Бунина и Куприна, когда все трое занимают свое собственное неповторимое место в русской классике, когда много написано монографий и литературоведческих

Из книги Талейран автора Нечаев Сергей Юрьевич

Сергей Юрьевич Нечаев Талейран Я хочу, чтобы на протяжении веков продолжали спорить о том, кем я был, о чем думал и чего хотел. Шарль Морис де

Из книги Я хочу рассказать вам... автора Андроников Ираклий Луарсабович

Хронология жизни Шарля Мориса де Талейран-Перигора 1754, 2 февраля - родился Шарль Морис де Талейран-Перигор.1773, 22 сентября - получение Талейраном диплома бакалавра теологии в Сорбонне.1775, 1 апреля - назначение иподиаконом в церкви Сен-Николя-дю-Шардонне.24 сентября -

Из книги Режиссеры настоящего Том 1: Визионеры и мегаломаны автора Плахов Андрей Степанович

ГОГОЛЬ И ЕГО СОВРЕМЕННИКИ 1 Думали ли вы когда-нибудь о том, что Тарас Бульба - сверстник Ивана Сусанина, удалого купца Калашникова и Емельяна Пугачева? Не в истории, конечно, а в истории литературы и искусства? Припомним даты:1835 год. Вышел в свет «Тарас Бульба» Гоголя.1836

Из книги Ахматова без глянца автора Фокин Павел Евгеньевич

Из книги Литератор автора Каверин Вениамин Александрович

Младшие современники Маргарита Иосифовна Алигер:С напряженным и даже несколько ревнивым интересом следила она за успехом некоторых бурно входящих в моду молодых поэтов, считая явления подобного рода преходящими и временными и абсолютно противопоказанными истинной

Из книги Пикассо сегодня [Коллективная монография] автора Искусство Коллектив авторов --

ИСТОРИКИ ЛИТЕРАТУРЫ

Из книги автора

Пикассо и современники

Всемирная история в изречениях и цитатах Душенко Константин Васильевич

ТАЛЕЙРАН (Талейран-Перигор), Шарль Морис де

(Talleyrand-Perigord, Charles Maurice de, 1754–1838), французский дипломат и политик,

в 1797–1807, 1814–1815 гг. министр иностранных дел,

в 1830–1835 гг. посол в Лондоне

Если вы хотите основать новую религию, что ж, попробуйте позволить себя распять и на третий день воскресните.

Так будто бы сказал Талейран в 1797 г. члену Директории Луи Лаверьеру (1754–1824), который желал заменить христианство «теофилантропией». ? Bloomsbury, p. 290; Всемирное остроумие. – Дубна, 1995, с. 179.

* Пишите коротко и неясно. // …Court et obscure.

Эта фраза обычно приписывается Наполеону, чаще всего – в связи с Конституцией X года Республики (1799), узаконившей бонапартистский режим. ? Напр.: Олар А. Политическая история Французской революции. – М., 1902, с. 869; Malroux A. Vie de Napol?on par lui-m?me. – Paris, 1991, p. 86.

На самом деле выражение «коротко и неясно» принадлежит Талейрану и относится к 1802 г. В этом году Наполеон поручил правоведу Пьеру Луи Рёдереру составить конституцию Цизальпинской (Итальянской) республики. Рёдерер подготовил два проекта, один краткий, другой более пространный. 5 февраля он встретился с министром иностранных дел Талейраном и попросил его поддержать первый проект. «Конституция, – пояснил Рёдерер, – должна быть краткой и…» – он собирался добавить: «ясной», но Талейран прервал его на полуслове: «Да, краткой и неясной» (дневник Рёдерера от 5 фев. 1802 г.; опубл. в 1880 г.). ? Roederer P.-L. Journal. – Paris, 1909, p. 108.

Это немного выигранное сражение.

О сражении при Прейсиш-Эйлау 26 янв. 1807 г. ? Манфред А. З. Наполеон Бонапарт. – М., 1973, с. 516.

«Это было не сражение, а резня» (Н-45).

Язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли. // La parol a ?t? donn? a l’homme pour d?guiser sa pense?.

Так, согласно «Мемуарам» Бертрана Барера (1842), заявил Талейран испанскому послу Эухенио Искьердо в конце фев. 1808 г., когда тот напомнил об обещаниях, данных Наполеоном испанскому королю Карлу IV. ? Михельсон, 2:271; История XIX века, 1:203.

Это – переиначенная цитата из комедии Мольера «Брак поневоле» (1664), явл. 6: «Язык дан человеку, чтобы выражать свои мысли» («…pour expliquer sa pense?»). ? Boudet, p. 873. В перефразированном виде, со ссылкой на Талейрана, она появилось в журн. «Желтый карлик» («Le Nain jaune», 1814–1815), однако восходит к гораздо более раннему времени, напр.: «Речь дана простым людям на то, чтобы излагать свои мысли, а мудрым – чтобы скрывать их» – из проповеди Роберта Саута, священника при английском дворе (R. South, 1634–1716); «…И говорят, чтоб мысли утаить» – из сатиры английского поэта Эдуарда Юнга «Любовь к славе» (1725), II, 207; «Слова используют лишь для того, чтобы скрывать свои мысли» – из сказки Вольтера «Каплун и пулярка» (1773). ? Benham, p. 360b; Михельсон, 2:271; Григорьев А. А. Соч. в 2 т. – М., 1990, т. 1, с. 583.

Как жаль, что такой великий человек так дурно воспитан!

Так будто бы сказал Талейран после публичного выговора, устроенного ему Наполеоном 28 янв. 1809 г. (Н-50). ? История XIX века, 1:171.

Это начало конца. // …Le commencement de la fin.

В одном из ранних упоминаний в печати приведено как слова Талейрана после «Битвы народов» под Лейпцигом (окт. 1813). ? Lehodey de Saultchevreuil E. Histoire de la r?gence de l’imp?ratrice Marie-Louise. – Paris, 1814. p. 82–83.

Позднее фраза связывалась с различными моментами правления Наполеона: Бородинское сражение (авг. 1812 г.); заговор генерала Клода Мале (23 окт. 1812 г.); летняя кампания 1813 г.; период «Ста дней» (март – июнь 1815 г.).

Цитата-предшественник: «Это истинное начало нашего конца» (У. Шекспир, «Сон в летнюю ночь», V, 1). ? Ашукины, с. 393–394; Knowles, p. 753.

У Бурбонов глаза на затылке, и смотрят они назад.

Эта приписываемая Талейрану фраза повторялась после Реставрации 1814 г. ? Тарле Е. В. Талейран. – М., 1992, с. 163.

Основная потребность Европы – это изгнание навсегда мысли о возможности приобретения прав одним завоеванием и восстановление священного принципа легитимности, из которого проистекают порядок и устойчивость.

Талейран Ш. М. Мемуары. – М., 1959, с. 307

Отсюда: «Принцип легитимизма».

«Принцип невмешательства» (Л-97).

Ваше Величество, это лишь вопрос дат.

Так будто бы ответил Талейран на гневные слова Александра I о тех, кто «предал дело Европы» (во время Венского конгресса 1814–1815 гг.).

Отсюда: «Измена – это лишь вопрос дат». ? Knowles, p. 753.

Не слишком усердствуйте! // Pas trop de z?le!

Вариант: «Главное, господа, поменьше усердия» («Surtout, messieurs, pas de z?le!»). ? Герцен А. И. Собр. соч. в 30 т. – М., 1959, т. 17, с. 366.

Это уже не событие, а всего лишь новость. // Ce n’est plus un ?v?nement, c’est une nouvelle.

Отзыв на смерть Наполеона; приведен Ф. Г. Стэнхоупом со слов герцога Веллингтона («Заметка о беседе с герцогом Веллингтоном 1 нояб. 1831 г.», опубл. в 1888 г.). ? Knowles, p. 753; Las Cases, p. 7.

Есть некто, у кого больше ума, чем у Вольтера; это все общество (весь свет).

Guerlac, p. 223

Отсюда: «разум всех» («l’esprit de tout le monde»). ? Бабкин, 2:63.

Ваше Величество забыли о почтовой карете.

Апокрифический ответ на замечание Карла X: «Если королю угрожают, ему остается выбор лишь между троном и эшафотом» (в дек. 1829 г., незадолго до свержения династии Бурбонов). ? Palmer, p. 217.

«Послушайте, бьют в набат! Мы побеждаем!» – «<…> Мы?! Кто же именно, князь?» – «Тише, ни слова больше: я вам завтра это скажу!»

Разговор между Талейраном и его секретарем 28 июля 1830 г., в дни Июльской революции. ? Тарле Е. В. Талейран. – М., 1992, с. 243.

Запишите: сегодня, в пять минут пополудни, старшая ветвь Бурбонов перестала царствовать.

Своему секретарю 29 июля 1830 г., глядя из окна своего особняка на демонстрантов, врывающихся во дворец Тюильри. ? Boudet, p. 484.

В Соединенных Штатах я нашел тридцать две религии и только одно блюдо.

Приведено Ш. Сент-Бёвом в 1860-е гг. («Noveaux Lundis», т. 12). ? Guerlac, p. 223.

«В Англии шестьдесят вероисповеданий и только один соус» (К-26).

Кто не жил до 1789 года, тот не знает, что такое радости жизни.

В разговоре с Франсуа Гизо, согласно его «Мемуарам» (1858), I, 6. ? Guerlac, p. 274. Часто цитируется: «Кто не жил при старом режиме…»

Не доверяйте первому побуждению – оно почти всегда благородно.

Это – перефразировка стиха из трагедии Пьера Корнеля «Гораций» (1640), V, 3: «Первое побуждение никогда не бывает преступным». Обычно приписывается Талейрану, хотя в «Последних воспоминаниях» графа Ж. д’Этурмеля (1860) автором этого изречения назван граф Казимир Монтрон (C. Montrond, 1768–1843), французский дипломат. ? Knowles, p. 236, 529.

Какую печальную старость вы себе готовите!

Молодому дипломату, признавшемуся, что он не умеет играть в вист (согласно «Секретным мемуарам о де Талейране» Ж. А. Пишо, 1870 г.). ? Knowles, p. 753.

Прежде всего – не быть бедным.

Так говорил Талейран барону Эжену Витролю (согласно «Мемуарам» Витроля, опубл. в 1884 г.). ? Тарле Е. В. Талейран. – М., 1992, с. 61.

Я верую, во-первых, потому, что я епископ Отенский; во-вторых, потому, что я ничего во всем этом не понимаю.

Приписывается. ? Mencken H. L. The New Dictionary of Quotations. – New York, 1942, p. 101.

Монархия должна управляться демократами, а республика – аристократами.

Приписывается. ? Maloux, p. 233.

Нет расставания более горестного, чем расставание с властью.

Приписывается. ? Markiewicz, s. 407.

Маленький коричневый брат. // The little brown brother.

Высказывание 1902 г. о Филиппинах как младшем члене «американской семьи». Тафт был первым гражданским губернатором Филиппин (1901–1904). ? History in Quotations, p. 621.

«Маленький коричневый брат» – загл. книги английского литератора Стенли Хайата (S. P. Hyatt, 1877–1914) о Филиппинах (Лондон, 1908).

Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Новейшая книга фактов. Том 3 [Физика, химия и техника. История и археология. Разное] автора

Как прокомментировал Талейран решение Наполеона вторгнуться в Россию? Накануне похода 1812 года Шарль Морис Талейран (1754–1838), министр иностранных дел наполеоновского правительства, считая этот замысел императора слишком рискованным, заявил: «Наполеон предпочел, чтобы

Из книги Новейшая книга фактов. Том 3 [Физика, химия и техника. История и археология. Разное] автора Кондрашов Анатолий Павлович

Как Талейран относился к таким понятиям, как убеждения и совесть? В одной из самых блестящих своих работ «Талейран» академик Е. В. Тарле пишет об этом следующее: «Что такое «убеждения» – князь Талейран знал только понаслышке, что такое «совесть» – ему тоже приходилось

Из книги 100 великих историй любви автора Сардарян Анна Романовна

АДЕЛАИДА ДЕ ФЛАО - ШАРЛЬ МОРИС ТАЛЕЙРАН Шарль Морис Талейран (1754–1838) по праву считается одним из самых беспринципных политиков в истории мировой дипломатии. В Европе о нём ходили противоречивые рассказы. Талейрана называли «отцом лжи» и «коллекционером пороков»,

Из книги Большая Советская Энциклопедия (ДЕ) автора БСЭ

Из книги 100 великих дипломатов автора Мусский Игорь Анатольевич

Из книги Афоризмы автора Ермишин Олег

Шарль-Морис Талейран (Талейран-Перигор) (1754-1838 гг.) политический деятель, дипломат Не доверяйте первому побуждению – оно почти всегда благородно.Брак – такая чудесная вещь, что нужно думать о ней всю жизнь.Женщины, говоря отвлеченно, имеют равные с нами права, но в их

Из книги Большая Советская Энциклопедия (ТА) автора БСЭ

Из книги Большая Советская Энциклопедия (КУ) автора БСЭ

Из книги Большая Советская Энциклопедия (ДЮ) автора БСЭ

Из книги Большая Советская Энциклопедия (МЕ) автора БСЭ

Из книги Большая Советская Энциклопедия (РУ) автора БСЭ

Из книги Новейший философский словарь автора Грицанов Александр Алексеевич

МОНТЕСКЬЕ (Montesquieu) Шарль Луи, Шарль де Се-конда, барон де Ла Бред и де Монтескье (1689-1755) - французский философ права и истории, президент парламента и Академии в Бордо (1716-1725), член Французской Академии (1728). Представитель философии Просвещения 18 в. Разделял позиции деизма,

автора

АДАЛЬБЕР ДЕ ПЕРИГОР (Adalbert de P?rigord, Х в.), французский граф21«Кто сделал тебя графом?» – «А кто сделал тебя королем?».Так, согласно «Хронике» Адемара де Шабанна, ответил в 987 г. Адальбер на письменное требование нового короля Гуго Капета снять осаду города Тура. ? Boudet, p. 1012.Гуго

Из книги Всемирная история в изречениях и цитатах автора Душенко Константин Васильевич

ТАЛЕЙРАН (Талейран-Перигор), Шарль Морис де (Talleyrand-Perigord, Charles Maurice de, 1754–1838), французский дипломат и политик,в 1797–1807, 1814–1815 гг. министр иностранных дел,в 1830–1835 гг. посол в Лондоне2Если вы хотите основать новую религию, что ж, попробуйте позволить себя распять и на третий

Из книги Мысли, афоризмы и шутки знаменитых мужчин автора Душенко Константин Васильевич

Шарль Морис де ТАЛЕЙРАН (1754–1838) французский дипломат Брак - такая чудесная вещь, что нужно думать о ней всю жизнь. * * * Ради денег женатый человек готов на все. * * * О женщинах: Можно быть у их ног. У их колен… Но только не в их руках. * * * Она совершенно невыносима, но это ее

Из книги Формула успеха. Настольная книга лидера для достижения вершины автора Кондрашов Анатолий Павлович

ТАЛЕЙРАН Шарль Морис Талейран (Талейран-Перигор) (1754–1838) – французский дипломат, министр иностранных дел при Директории, в период Консульства и Империи Наполеона, при Людовике XVIII; выдающийся мастер тонкой дипломатической интриги.* * * Для успеха в этом мире значительно

ТАЛЕЙРАН, ШАРЛЬ МОРИС (Talleyrand, Charles Maurice) (1754–1838), премьер-министр Франции. Родился 2 февраля 1754 в Париже. Учился в коллеже д"Аркур в Париже, поступил в семинарию Св.Сульпиция, где в 1770–1773 изучал богословие, а в Сорбонне в 1778 стал лиценциатом теологии. В 1779 принял сан священника.

Аббат де Талейрана стал завсегдатаем салонов, где его страсть к карточной игре и любовным похождениям не считалась несовместимой с высоким духовным саном. Покровительство дяди помогло его избранию в мае 1780 представителем Французской духовной ассамблеи. В течение следующих пяти лет Талейран вместе со своим коллегой Раймоном де Буажелоном, архиепископом Ахенским, отвечал за управление имуществом и финансами Галликанской (Французской) церкви. В 1788 Талейран был назначен епископом Отенским.

Революция. Еще до 1789 Талейран склонялся к позициям либеральной аристократии, которая стремилась трансформировать единовластие Бурбонов в ограниченную конституционную монархию по английской модели. Был членом комитета Тридцати. В апреле 1789 Талейран был избран депутатом от первого сословия в Генеральные штаты. В этом органе занимал умеренные позиции, но вскоре перешел на более радикальные позиции. 26 июня 1789 с опозданием примкнул к большинству депутатов первого сословия по ключевому вопросу – относительно совместного голосования с представителями третьего сословия.

Талейран выступил с предложением отменить ограничительные инструкции делегатам, которые стремились освободиться от контроля со стороны избиравшего их духовенства. Через неделю был избран в конституционный комитет Национального собрания. Способствовал принятию Декларации прав человека и гражданина. Заявил, что управление церковными землями должно осуществляться государством. Это заявление, «отредактированное» графом де Мирабо, послужило основой для декрета, принятого 2 ноября 1789, в котором утверждалось, что церковные земли должны стать «достоянием нации».

В июле 1790 Талейран стал одним из немногих французских епископов, принесших присягу на основании декрета о новом гражданском состоянии духовенства. Был избран администратором департамента, включавшего Париж, ушел в отставку с поста епископа Отенского. Несмотря на это, в 1791 согласился провести церемонию посвящения в сан вновь избранных «конституционных» епископов Кампера, Суассона и Парижа. В результате папский престол счел его главным виновником религиозного раскола и в 1792 отлучил от церкви.

В январе 1792, когда Франция оказалась на грани войны с Австрией, Талейран появился в Лондоне как неофициальный посредник в переговорах, целью которых было удержать Великобританию от вступления в коалицию против Франции. В мае 1792 английское правительство подтвердило свой нейтралитет, но Талейран не преуспел в достижении англо-французского альянса, которого добивался в течение всей жизни.

В феврале 1793 Англия и Франция оказались втянутыми в войну, а в 1794 Талейран был изгнан из Англии по условиям Акта об иностранцах. Талейран эмигрировал в США, где хлопотал о возвращении, и 4 сентября ему было разрешено вернуться во Францию. В сентябре 1796 Талейран прибыл в Париж, а 18 июля 1797 благодаря влиянию его подруги мадам де Сталь был назначен министром иностранных дел.

На посту министра вступил в тайные переговоры с лордом Мальмсбери с целью добиться сепаратного мира с Англией. Официальные переговоры были прерваны в результате антироялистского переворота Директории 4 сентября 1797.

Лучшие дня

Правление Наполеона. На посту министра иностранных дел Талейран проводил независимую политику в отношении Италии. Поддерживал мечты Наполеона о завоеваниях на Востоке и замысел Египетской экспедиции. В июле 1799, предчувствуя близкий крах Директории, оставил свой пост, а в ноябре оказал помощь Бонапарту. После возвращения генерала из Египта познакомил его с аббатом Сиейесом, убедил графа де Барраса отказаться от членства в Директории. После государственного переворота 9 ноября Талейран получил пост министра иностранных дел.

Поддерживая стремление Бонапарта к верховной власти, Талейран надеялся положить конец революции и войнам за пределами Франции. Казалось, что мир с Австрией в 1801 (Люневильский) и с Англией в 1802 (Амьенский) обеспечивал прочные основы соглашения Франции с двумя крупными державами. Достижение внутренней стабильности во всех трех странах Талейран считал необходимым условием сохранения дипломатического равновесия в Европе. Не вызывает сомнений его участие в аресте и казни герцога Энгиенского, принца из династии Бурбонов, по сфабрикованному обвинению в заговоре с целью покушения на первого консула.

После 1805 Талейран убедился, что ничем не сдерживаемые амбиции Наполеона, его династическая внешняя политика, а также все возраставшая мания величия вовлекают Францию в непрерывные войны. В августе 1807, открыто выступив против возобновленных в 1805–1806 войн с Австрией, Пруссией и Россией, оставил пост министра иностранных дел.

Реставрация. В 1814, после вторжения во Францию сил союзников, Талейран способствовал реставрации Бурбонов. Как министр иностранных дел и представитель Людовика XVIII на Венском конгрессе (1814–1815) добился дипломатического триумфа, оспаривая полномочия антифранцузского союза держав военного времени. В январе 1815 связал Францию секретным союзом с Великобританией и Австрией, чтобы препятствовать полному поглощению Польши Россией, а Саксонии Пруссией.

Талейран возглавлял правительство с июля по сентябрь 1815. Активно вмешивался в ход июльской революции 1830, убеждая Луи Филиппа в случае низвержения старшей линии Бурбонов принять корону Франции. В 1830–1834 был послом в Великобритании, способствовал достижению первой Антанты (эры «сердечного согласия») между двумя странами. В сотрудничестве с английским министром иностранных дел лордом Пальмерстоном обеспечил мирное решение проблемы независимости Бельгии.

талейран-подлюка
олель 23.07.2007 06:58:52

кого он только не предал и не продал, всех, кому служил, начиная от директории навполеона и заканчивая бурбонами. предатель, взяточник, обманщик, и талантливый, собака, диплолмат, недаром его так ценил наполеон.стяжание было смыслом его жизни, он хотел быть богатым,вот и все и франция здесь ни причем.

Тематические материалы: