Фото на обложке: Алена Мотовилова
https://www.instagram.com/alen_fancy/
http://darianorkina.com/
© Сафарли Э., 2017
© ООО «Издательство АСТ», 2017
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
Издательство благодарит литературное агентство «Amapola Book» за содействие в приобретении прав.
Эльчин Сафарли – волонтёр Фонда помощи бездомным животным «Сильная Лара». На фото он с Рейной. Эта некогда бездомная собака, парализованная от выстрела неизвестного, теперь живет в фонде. Мы верим, что совсем скоро наступит день, когда наша любимица обретёт дом.
Теперь я отчетливее ощущаю вечность жизни. Никто не умрет, и те, кто любил друг друга в одной жизни, непременно встретятся после. Тело, имя, национальность – все будет иным, но нас притянет магнитом: любовь связывает навсегда. А пока что я проживаю жизнь – люблю и, бывает, устаю от любви. Запоминаю мгновения, бережно храню в себе эту память, чтобы завтра или в следующей жизни обо всем написать.
Моей семье
Иногда мне кажется, весь мир, вся жизнь, все на свете поселилось во мне и требует: будь нашим голосом. Я чувствую – ох, не знаю, как объяснить… Я чувствую, как это огромно, а начинаю говорить – выходит детский лепет. До чего трудная задача: передать чувство, ощущение такими словами, на бумаге или вслух, чтобы тот, кто читает или слушает, почувствовал или ощутил то же, что и ты.
Джек Лондон
Мы все когда-то вылезли на свет божий из соленой купели, ибо жизнь началась в море.
И теперь мы не можем жить без нее. Только теперь мы отдельно едим соль и отдельно пьем пресную воду. Наша лимфа имеет такой же солевой состав, как и морская вода. Море живет в каждом из нас, хотя мы давным-давно отделились от него.
И самый сухопутный человек носит в своей крови море, не зная об этом.
Наверное, потому так тянет людей смотреть на прибой, на бесконечную череду валов и слушать их вечный гул.
Виктор Конецкий
тут круглый год зима. Колкий северный ветер – он часто ворчит низким голосом, но, бывает, переходит на крик – не выпускает из плена белесую землю и ее жителей.
Многие из них с рождения не покидали этих краев, гордясь своей преданностью. Есть и те, кто из года в год убегает отсюда на другой берег океана. В основном шатенки с яркими ногтями.
В последние пять дней ноября, когда океан смиренно отступает, склоняя голову, они – с чемоданчиком в одной руке, с детьми в другой – спешат к причалу, закутавшись в коричневые плащи-мантии. Дамы – из тех, что преданы родине, – сквозь щели закрытых ставень провожают взглядом беглянок, ухмыляются – то ли из зависти, то ли от мудрости. «Придумали себе ад. Обесценили свою землю, полагая, что лучше там, куда еще не добрались».
Нам с твоей мамой тут хорошо. Вечерами она читает вслух книги о ветрах. Торжественным голосом, с гордым видом причастной к волшебству. В такие минуты Мария напоминает ведущих прогноза погоды.
«…Скорость достигает двадцати – сорока метров в секунду. Дует постоянно, охватывая широкую полосу побережья. По мере движения восходящих потоков ветер наблюдается на все более значительной части нижней тропосферы, поднимаясь вверх на несколько километров».
На столе перед ней стопка библиотечных книг и чайник липового чая, заваренного с сушеной апельсиновой коркой. «За что ты любишь этот неугомонный ветер?» – спрашиваю. Возвращает чашку на блюдце, перелистывает страницу. «Он напоминает меня молодую».
Когда темнеет, на улицу почти не выхожу. Отсиживаюсь в нашем доме, где пахнет ройбушем, размягченной глиной и печеньем с малиновым джемом, твоим любимым. Оно всегда у нас есть, мама твою порцию убирает в шкаф: вдруг ты, как в детстве, вбежишь из знойного дня на кухню за базиликовым лимонадом и печеньем.
Не люблю темное время суток и темную воду океана – они гнетут тоской по тебе, Досту. Дома, рядом с Марией, мне легче, становлюсь к тебе ближе.
Не буду тебя расстраивать, расскажу о другом.
По утрам, до обеда, мама трудится в библиотеке. Книги тут – единственное развлечение, все остальное почти недоступно из-за ветра, сырости и характера местных жителей. Есть танцевальный кружок, но туда мало кто ходит.
Я работаю в пекарне недалеко от дома, вымешиваю тесто. Вручную. Мы с Амиром, моим компаньоном, печем хлеб – белый, ржаной, с оливками, вялеными овощами и инжиром. Вкусный, тебе бы понравился. Не используем дрожжи, только натуральную закваску.
Досту, печь хлеб – подвиг трудолюбия и терпения. Это не так просто, как кажется со стороны. Не представляю себя без этого дела, я словно и не был человеком цифр.
Скучаю. Папа
хочу познакомить тебя с теми, кто тут, подчас сам того не ведая, делает нас лучше. Разве имеет значение, что нам под семьдесят! Жизнь – постоянная работа над собой, которую никому не поручишь, и от нее, бывает, устаешь. Но знаешь, в чем секрет? В дороге каждый встречает тех, кто добрым словом, молчаливой поддержкой, накрытым столом помогает часть пути пройти легко, без потерь.
У Марса с утра хорошее настроение. Сегодня воскресенье, мы с Марией дома, на утреннюю прогулку пошли все вместе. Оделись потеплее, захватили термос с чаем, двинулись к заброшенному причалу, где в тихую погоду отдыхают чайки. Марс не распугивает птиц, ложится неподалеку и мечтательно на них поглядывает. Сшили ему теплую одежку, чтобы пузо не застудил.
Я спросил Марию, почему Марс, совсем как человек, любит наблюдать за птицами. «Они абсолютно свободны, по крайней мере, нам так кажется. А еще птицы подолгу могут быть там, где не важно, что произошло с тобой на земле».
Прости, Досту, заговорился, чуть не забыл познакомить тебя с Марсом. Наш пес – помесь таксы и дворняги, взяли его из приюта недоверчивым и запуганным. Отогрели, полюбили.
У него грустная история. Марс несколько лет провел в темном чулане, хозяин-нелюдь ставил над ним жестокие эксперименты. Психопат умер, а еле живую собаку обнаружили соседи, передали волонтерам.
Марс не может оставаться один, особенно в темное время суток, скулит. Вокруг него должно быть как можно больше народу. Беру его с собой на работу. Там, и не только, Марса любят, хоть он и угрюмый малый.
Почему мы назвали его Марсом? Из-за огненно-коричневой шерсти и характера, такого же сурового, как природа этой планеты. К тому же он хорошо чувствует себя на морозе, с удовольствием барахтается в сугробах. А планета Марс богата залежами водяного льда. Улавливаешь связь?
Когда мы возвращались с прогулки, снег усилился, провода покрылись белыми наростами. Одни прохожие радовались снегопаду, другие бранились.
Досту, как же важно не мешать друг другу творить волшебство, пусть и маленькое. У каждого оно свое – на листе бумаги, на кухне за приготовлением супа из красной чечевицы, в провинциальной больнице или на сцене притихшего зала.
Немало и тех, кто творит волшебство про себя, без слов, опасаясь выпустить его наружу.
Нельзя ставить под сомнение таланты ближнего; не стоит задергивать шторы, мешая кому-то наблюдать, как творит волшебство природа, заботливо укрывая крыши снегом.
Людям так много дается даром, а мы не ценим, думаем об оплате, требуем чеки, копим на черный день, упуская красоту настоящего.
Скучаю. Папа
наш белый дом стоит в тридцати четырех шагах от океана. Он много лет пустовал, дорожки к нему покрыты толстым слоем льда; дымоход был забит песком, перьями чаек, мышиным пометом; печь и стены стосковались по теплу; сквозь заиндевевшие оконные стекла океан вообще не читался.
Местные жители побаиваются дома, называя его «мечес», что переводится как «заражающий болью». «Те, кто в нем поселялся, попадали в тюрьму собственных страхов, сходили с ума». Глупые доводы не остановили нас от переезда в дом, в который влюбились, едва ступив на порог. Быть может, для кого-то он стал тюрьмой, для нас – освобождением.
Переехав, первым делом растопили печь, заварили чай, а наутро перекрасили отогревшиеся за ночь стены. Мама выбрала цвет «звездная ночь», что-то среднее между лавандовым и фиалковым. Нам он понравился, мы даже не стали развешивать по стенам картины.
Зато полки в гостиной заставлены детскими книгами, которые мы читали с тобой, Досту.
Помнишь, мама тебе говорила: «Если все наперекосяк, возьми в руки хорошую книгу, она поможет».
Издали наш дом сливается со снегом. Утром с вершины холма видны лишь бесконечная белизна, зеленоватая вода океана и коричневые отметины ржавых боков Озгюра. Это наш друг, знакомься, кладу в конверт его фотографию.
Для чужого это состарившееся рыболовное судно. Для нас – тот, кто напомнил, как важно с достоинством принимать перемены. Когда-то Озгюр блистал на могучих волнах, разбрасывая сети, теперь, усталый и смиренный, живет на суше. Он рад, что жив и может, хотя бы издали, видеть океан.
В каюте Озгюра я нашел ветхий бортовой журнал, исписанный занятными мыслями на местном наречии. Кому принадлежат записи, неизвестно, но я решил, что так беседует с нами Озгюр.
Вчера спросил Озгюра, верит ли он в предопределенность. На третьей странице журнала получил ответ: «Нам не дана воля управлять временем, но только мы решаем, чем и как его наполнить».
В прошлом году сотрудники муниципалитета хотели отправить Озгюра на металлолом. Если бы не Мария, баркас бы погиб. Она перетащила его на наш участок.
Досту, прошлое и будущее не так важны, как настоящее. Этот мир – как ритуальный танец суфиев сема: одна рука повернута ладонью к небу, принимает благословение, другая – к земле, делится полученным.
Сохраняй молчание, когда все говорят, говори тогда, когда слова твои про любовь, даже сквозь слезы. Научись прощать тех, кто рядом, – так найдешь дорогу к прощению себя. Не суетись, но не забывай, куда плывет твой корабль. Может, он сбился с курса?..
Скучаю. Папа
когда мы с чемоданами подъезжали к этому городу, единственную к нему дорогу накрыла вьюга. Свирепая, слепящая, густо-белая. Ничего не видно. Стоявшие по обочинам сосны в порывах ветра хлестали машину, которую и без того опасно раскачивало.
За день до переезда заглянули в метеосводку: никаких намеков на бурю. Началась так же неожиданно, как прекратилась. Но в те мгновения казалось, что конца ей не будет.
Мария предложила вернуться. «Это знак, что сейчас не время ехать. Разворачивайся!» Обычно решительная и спокойная, мама вдруг запаниковала.
Я чуть было не сдался, но вспомнил, что будет за препятствием: полюбившийся белый дом, океан с необъятными волнами, аромат теплого хлеба на липовой доске, «Тюльпановое поле» Ван Гога в рамке на камине, морда Марса, дожидающегося нас в приюте, и еще много прекрасного, – и нажал на педаль газа. Вперед.
Вернись мы тогда в прошлое, многое бы упустили. Не было бы этих писем. Именно страх (а не зло, как часто полагают) не дает раскрыться любви. Так же, как волшебный дар может стать проклятьем, страх приносит разрушение, если не научиться им управлять.
Досту, как же интересно принимать жизненные уроки, когда возраст далеко не юный. Великое невежество человека – в его уверенности, что он все прочувствовал и пережил. Это (а не морщины и седина) – самые настоящие старость и смерть.
У нас есть друг, психолог Жан, познакомились в приюте. Мы забирали Марса, а он – бесхвостого рыжего кота. Недавно Жан опрашивал людей, довольны ли они своей жизнью. Большинство ответили положительно. Тогда Жан задавал следующий вопрос: «Хотите ли вы прожить, как живете, еще двести лет?» Респондентам перекашивало лица.
Люди устают от самих себя, пусть и радостных. Знаешь, почему? Они всегда ждут чего-то взамен – от обстоятельств, веры, поступков, любимых. «Это просто путь. Наслаждайтесь», – улыбается Жан и приглашает нас к себе на луковый суп. Договорились на следующее воскресенье. Ты с нами?
Скучаю. Папа
луковый суп удался на славу. Интересно было следить за приготовлением, особенно – за моментом, когда натертые чесноком гренки Жан положил в горшочки с супом, посыпал грюйером и – в духовку. Через пару минут мы наслаждались soupe ? l"oignon. Запивали белым вином.
Мы давно хотели попробовать луковый суп, но как-то не доводилось. С трудом верилось, что это вкусно: воспоминания о школьном бульоне с крупно нарезанным вареным луком не вызывали аппетита.
«По-моему, сами французы забыли, как правильно готовить классический soupe ? l"oignon, и постоянно придумывают новые рецепты, один вкуснее другого. На самом деле главное в нем – карамелизация лука, которая получится, если брать сладкие сорта. Добавлять сахар – крайность! И, конечно, важно, с кем вы разделяете трапезу. Французы не едят лукового супа в одиночестве. „Для этого он слишком теплый и уютный“, – говорила моя Изабелль».
Так звали бабушку Жана. Он был мальчиком, когда родители погибли в автокатастрофе, его воспитала Изабелль. Это была мудрая женщина. В день ее рождения Жан варит луковый суп, собирает друзей, с улыбкой вспоминает детство.
Жан из Барбизона, города на севере Франции, куда со всего мира приезжали художники писать пейзажи, в том числе Моне.
«Изабелль научила меня любить людей и помогать тем, кто не таков, как все. Может, потому, что такие люди в нашей тогда еще деревушке на тысячу жителей выделялись, и им приходилось чересчур тяжко. Изабелль объясняла мне, что „нормальные“ – это вымысел, выгодный власть предержащим, так они якобы демонстрируют нашу ничтожность и несоответствие вымышленному идеалу. Людьми, которые считают себя ущербными, легче управлять… В школу Изабелль провожала меня со словами: „Надеюсь, и сегодня ты встретишь себя уникального“».
…Это был волшебный вечер, Досту. Пространство вокруг нас наполнилось прекрасными историями, аппетитными ароматами, новыми оттенками вкуса. Мы сидели за накрытым столом, радио пело голосом Тони Беннетта “Life is beautiful”; в ногах сопели переевший Марс и рыжий тихоня Матис. Нас наполняло светлое умиротворение – жизнь продолжается.
Жан вспоминал Изабелль, мы с Марией – своих бабушек и дедушек. Мысленно говорили им спасибо и просили прощения. За то, что, взрослея, все меньше нуждались в их заботе. А они все равно любили, ждали.
Досту, в этом странном мире мы все очень нужны друг другу.
Скучаю. Папа
у тебя наверняка случаются дежавю. Жан объясняет эти вспышки реинкарнацией: бессмертная душа в новом воплощении вспоминает то, что ощущала в предыдущем теле. «Так Вселенная подсказывает, что не надо бояться земной смерти, жизнь вечна». Сложно в это поверить.
За последние лет двадцать дежавю со мной не случалось. Зато вчера я ощутил, как точно повторилось мгновение моей молодости. Под вечер разыгралась буря, и мы с Амиром завершили дела раньше обычного: он поставил опару для утреннего хлеба, я потушил яблоки с корицей для слоек. Новинка нашей пекарни, полюбившаяся клиентам. Слоеное тесто готовится быстро, поэтому обычно с вечера делаем только начинку.
К семи пекарню заперли.
В задумчивости шел я домой вдоль бушующего океана. Вдруг по лицу хлестнула колючая вьюга. Защищаясь, я закрыл глаза и неожиданно перенесся в воспоминания пятидесятилетней давности.
Мне восемнадцать. Война. Наш батальон обороняет границу на горе с хребтом длиной в семьдесят километров. Минус двадцать. После ночного наступления нас осталось мало. Несмотря на ранение в правое плечо, не могу бросить пост. Еда закончилась, вода на исходе, приказ – дожидаться утра. Подкрепление в пути. В любой момент враг может выкосить остатки батальона.
Замерзший и обессилевший, временами почти теряя сознание от боли, я стоял на посту. Буря свирепствовала, не утихая, хлестала меня со всех сторон.
Досту, тогда я впервые познал отчаянье. Медленно, неотвратимо оно овладевает тобой изнутри, и ты не можешь ему сопротивляться. В такие минуты даже на молитве не сосредоточиться. Ждешь. Спасения или конца.
Знаешь, что меня тогда удержало? История из детства. Прячась под столом на одной из взрослых посиделок, я услышал ее от бабушки Анны. Работая медсестрой, она пережила блокаду Ленинграда.
Бабушка вспоминала, как однажды во время длительного обстрела повариха в бомбоубежище варила на горелке суп. Из того, что смогли собрать: кто картофелину дал, кто луковицу, кто горстку крупы из довоенных запасов. Когда было почти готово, она сняла крышку, попробовала, подсолила, вернула крышку на место: «Еще пять минуточек, и готово!» Истощенные люди стали в очередь за похлебкой.
Но есть тот суп они не смогли. Оказалось, что в него попало хозяйственное мыло: повариха не заметила, как оно прилипло к крышке, когда положила ее на стол. Еда была испорчена. Повариха расплакалась. Никто не заикнулся, не упрекнул, не взглянул с укором. В тяжелейших обстоятельствах люди не теряли человечности.
Тогда, на посту, я снова и снова вспоминал эту историю, рассказанную голосом Анны. Выстоял. Настало утро, подоспела подмога. Меня увезли в госпиталь.
Досту, человеку не дано полностью познать жизнь, как бы он ни пытался. Нам кажется, мы понимаем, что, как и почему устроено. Но каждый новый день его серпантины и развязки доказывают обратное – мы всегда за партой. И единственная задача – любить жизнь.
Скучаю. Папа
когда я познакомился с твоей мамой, она была замужем. Ей двадцать семь, мне тридцать два. Сразу признался ей в своих чувствах. «Буду вас ждать сколько понадобится». Продолжал приходить в библиотеку, где она работала, брал книги, но и только. Ждал Марию четыре года, хотя она не обещала, что придет.
Позже узнал: она думала, я остыну, переключусь на другую. Но я был непреклонен. Это не любовь с первого взгляда, а минута, когда видишь человека и понимаешь: вот он – тот самый. В первую же нашу встречу я решил, что эта девушка с каштановыми волосами будет моей женой. Так и случилось.
Я ждал ее саму, но ничего не ждал от нее. Ни того, что она родит мне детей и наполнит уютом дом; ни того, что продолжит идти по дороге, которая нас свела. Глубокая уверенность, что мы будем вместе при любых обстоятельствах, отметала все сомнения.
Встреча с Марией – это отсутствие колебаний даже тогда, когда казалось, что надежды нет.
Я знал, что наши жизни пересекутся, не переставал в это верить, хотя поводов усомниться было предостаточно.
Встречи со своим человеком достоин каждый, но не у всех она случается. Одни не дают окрепнуть воле и теряют веру, другие, разочаровавшись, замечают только неудачный опыт прошлого, а кто-то и вовсе не ждет, довольствуясь тем, что есть.
Твое рождение укрепило нашу с Марией связь. Это был еще один подарок Судьбы. Мы настолько были увлечены друг другом и работой (любовь есть прекрасное соединение дружбы и страсти), что мысль о ребенке не приходила нам в голову. И вдруг жизнь послала нам чудо. Тебя. Наши души и тела соединились, слились в одно целое, и общим стал путь. Мы как могли старались любить, оберегать тебя, однако без ошибок не обошлось.
Помню, как Мария, укачивая тебя, переживала: «В ней все так быстро меняется, что я как никогда раньше мечтаю остановить время». Ничто не дарило нам большего счастья, чем видеть, как ты, сонная кроха, открываешь глаза, смотришь на нас и улыбаешься тому, что мы – твои папа и мама.
Досту, барьеры на пути к счастью – иллюзия подсознания, страхи – пустые треволнения, а мечта – наше настоящее. Она и есть реальность.
Скучаю. Папа
еще недавно в нашей пекарне работал Умид, добродушный парнишка-бунтарь. Он разносил выпечку по домам. Клиенты его любили, особенно старшее поколение. Он был услужлив, хотя и редко улыбался. Умид напоминал меня лет в двадцать – вулкан внутреннего протеста, вот-вот прорвется наружу.
Умид воспитывался в католической школе, мечтал стать священником. В пору взросления бросил учебу, ушел из дома. «Многие верующие выдают себя за тех, кем не являются».
Позавчера Умид сообщил, что увольняется. Переезжает.
«Не хочу жить в этом проклятом городе. Осточертело называть его уродство уникальностью, а лицемерие общества – свойством менталитета. Вам, приезжим, не видно, насколько тут все прогнило. И вечная зима – не особенность географического положения, а проклятье. Посмотрите на наше правительство, оно только и делает, что разглагольствует о любви к родине. Если заговорили о патриотизме, значит, проворовались. Но мы сами виноваты: когда они себя избирали, мы с попкорном сидели у телевизора».
Амир уговаривал Умида хорошенько подумать, я отмалчивался. Прекрасно помню себя подростком – меня ничто не могло остановить. Импульсивные решения помогли сдвинуться с места.
Досту, ты знала, что мой дедушка Барыш был учителем в духовной семинарии? Мы с ним не раз беседовали о Боге. Я ощущал над собой высшую силу, но религиозные догмы вызывали во мне отторжение.
Однажды, взбудораженный спокойной реакцией Барыша на очередную школьную несправедливость, я выпалил: «Деда, чушь, что все и всегда вовремя! Наша воля слишком многое определяет. Не существует ни чуда, ни предопределенности. Все – только воля».
С благодарностью моей маме, сестрам Рамзие Джилгамлы и Диане Зенюк, а также Маше Кушнир
В этой книге слова «надежда», «вера», «счастье» и производные от них употребляются 678 раз
– Я слышал, ты читал книгу, и что ты в ней нашел?
– Новую жизнь.
– Ты в это веришь?
– Послушай меня, я тоже когда-то поверил книге. И решил, что найду этот мир. (…) Поверь мне: в конце концов нет ничего, кроме смерти…
– Тот мир существует! (…)
– Да нет ничего! Это всё красивые сказки! Считай это чем-то вроде игры, в которую один старый идиот играл с детьми. И вот однажды он решил написать такую же книжку, но для взрослых. Вряд ли он сам понимает смысл того, что написал. Читать забавно, но если поверишь в нее – жизнь пропала…
Орхан Памук. «Новая жизнь»
…Ты смотришь на меня, смотришь на меня из близи, все ближе и ближе, мы играем в циклопа, смотрим друг на друга, сближая лица, и глаза растут, растут и все сближаются, ввинчиваются друг в друга: циклопы смотрят глаз в глаз, дыхание срывается, и наши рты встречаются, тычутся, прикусывая друг друга губами, чуть упираясь языком в зубы и щекоча друг друга тяжелым, прерывистым дыханием, пахнущим древним, знакомым запахом и тишиной. Мои руки ищут твои волосы, погружаются в их глубины и ласкают их, и мы целуемся так, словно рты наши полны цветов, источающих неясный, глухой аромат, или живых, трепещущих рыб. И если случается укусить, то боль сладка, и если случается задохнуться в поцелуе, вдруг глотнув в одно время и отняв воздух друг у друга, то эта смерть-мгновение прекрасна. И слюна у нас одна на двоих, и один на двоих этот привкус зрелого плода, и я чувствую, как ты дрожишь во мне, подобно луне, дрожащей в ночных водах…
Хулио Кортасар. «Игра в классики»
…ход событий определяется не мною. Вместо того чтобы управлять своими персонажами, я предоставляю им жить собственной жизнью и без помех выражать свое мнение. А сам только слушаю и записываю.
Рай Брэдбери
Я хотел писать обо всем, обо всем, что происходит вокруг.
О твоих цветах, когда ты приносишь их.
Об этом полотенце, о запахе; о том, какое оно на ощупь.
О всех наших чувствах – твоих, моих…
Об истории: какими мы были.
Обо всем в мире, обо всем вместе, милая!
Потому что всё в жизни смешано…
К/ф «Часы»
Мы вправе лететь туда, куда хотим, и быть такими, какими мы созданы.
Ричард Бах
…Она выжала для меня мандариновый сок и ушла. Навсегда. Под стаканом с цитрусовым фрешем влажная по краям салфетка. На ней болезненные слова неровным почерком. «Я уехала. Не ищи меня». Она ушла в первый день лета. Не побежал искать ее. Не начал звонить на ее мобильный. Не закурил нервными затяжками. Я взял стакан с соком, поднес к носу. Начал принюхиваться. Неужели мандариновый аромат овладел фиалковым запахом ее кожи? Неужели тот не сохранился на стекле высокого стакана? Мне нужна ты. Я хочу тоже уйти. За тобой или к тебе. Неважно. Важное – это ты…
…Женщины оставляют мужчинам на прощанье волшебные ночи. Женские следы на мужских сердцах. В ночь перед разлукой она целовала не так, как обычно. Ее поцелуи застывали на моем теле, словно снежинки на заледеневшем окне. Почему-то становилось холодно. Сейчас я понял. Прощальные поцелуи теряют теплоту. В них остывшая нежность расставания… В последнюю ночь она смотрела на меня не так, как обычно. Во взгляде отчуждение. Отчуждение наперекор любви. Она понимала, что ей пора, но всячески оттягивала час ухода. Борьба души и разума. Разум победил. Ушла. Сейчас я понял. Во взгляде перед разлукой нет тоски. В нем безмолвный протест. Протест против себя самой. Чувства проигрывают разуму. Чаще всего…
…Открываю холодильник. В нем ничего нет, кроме зеленых яблок. Крупных, сочно-зеленых, с восковой кожурой. Она запомнила. Как-то рассказал ей, что в детстве излечивался от грусти зелеными яблоками. Прятался в зарослях дедушкиного сада, уплетал сочные яблоки, разглядывал небо, считал пролетающие самолеты. Так грусть забывалась. Она понемногу исчезала, как исчезают в небе самолеты… Всю последующую неделю ел яблоки из холодильника. В каждом из них жили воспоминания. Съедал воспоминания, навсегда оставляя их в себе. Никаких самоистязаний. Я грустил, питался яблоками, вспоминал. Где-то в глубине души по-детски надеялся, что в день, когда закончатся яблоки в холодильнике, она вернется. Яблоки закончились. Она не вернулась…
…Все рождается из малого. Наша любовь родилась из одного нечаянного прикосновения. Очередь в пункте обмена валюты. Вечерняя суматоха на Истикляль Джаддеси . Мелкий весенний дождь, похожий на пудру. Фальшивые песни уличных музыкантов. Продавец мороженого зазывает клиентов. Сонные голуби на крыше газетного киоска. Фисташковый аромат баклавы в свежем воздухе. Она задевает меня сумкой, и я роняю портмоне. Куруши покатились по кафельному полу. Я говорю «пардон» на турецком. Она «ой, извините ради бога» на русском. Одновременно нагибаемся, чтобы собрать монетки. Прикосновение. У нее холодные руки. Первое, что заметил в ней. Потом заглянул в ее глаза. Зелено-голубые. С искренней тревогой, обволакивающей нежностью. Захотелось поцеловать ее в губы. Не сдержался. Поцеловал.
Она удивилась, а я влюбился. «Давайте съедим мороженого…» Сказал первое, что пришло на ум. Она ответила на турецком. «Оки …» Потом влепила мне пощечину. «Однозначно вы любительница имбирно-шоколадного мороженого…» Она засмеялась, а я не извинился…
…Настоящая любовь соткана из противоречий. Прошита нитями разных характеров, вкусов, стремлений. Наша любовь поселилась между небом и землей. Небом, воздушно-ветреным, была она. Землей, стабильно-приземленной, был я. Любовь между нами… Я – мусульманин, она – православная. Я люблю черничный пирог, она обожает вишневый. Я нахожу себя в осени, она постигает гармонию летом. Я верю в мимолетность счастья, она верит в возможность его протяженности. Мы были и оставались разными. Различие укрепляло чувства, разукрашивало пестрыми оттенками повседневность. Индивидуальность в любви должна быть сохранена. Иначе со временем погибнут и чувства… Тогда кто из нас размотал узелки чувств?..
…Аппетитные шарики мороженого таяли в вазочке из перламутрового стекла. Теряли индивидуальность, сливались в общую бледно-коричневую массу. Она облизывала чайную ложку, время от времени задерживая ее в клюквенных губах. Мысленно покидала эту кафешку с видом на Босфор. Уносилась туда, где свободна ее свобода. Чисто женская свобода. «…Мечтаю превратиться в чайку. Парить над Золотым Рогом, клевать рыбу, позволять кормить себя хрустящим симитом . Самой решать, куда и с кем лететь…» Она говорила про себя, но вслух. Бархатистый голос, редкие ресницы, улыбка с ямочками. Тлеющая сигарета в пальцах. «Эй, чайка, у тебя мороженое тает…» Она вздрагивает, переводит взгляд с Золотого Рога на меня. Проникает в глубину моих глаз. Мурашки по коже. У меня. А на ее лице улыбка.
Год издания книги: 2017
Новая книга Эльчина Сафарли «Когда я вернусь, будь дома» мгновенно стала бестселлером. Это и не удивительно, ведь автор уже давно занимает ведущие места среди и каждая его книга ожидаема многочисленными поклонниками автора. И новинка «Когда я вернусь, будь дома» не стала исключением, и мгновенно попала в наш .
В книге «Когда я вернусь, будь дома» Сафарли читать можно историю небольшой семьи, которая изложена в письмах отца к своей дочери. Эта история в общем-то не чем не примечательна. Ганс и Мария познакомились, когда ему было тридцать два, а ей двадцать семь. Она была замужем и работала в библиотеке. Уже с первого взгляда на нее Ганс решил, что эта девушка с каштановыми волосами станет ее женой. Он не стал откладывать в долгий ящик и сражу же признался в своих чувствах. Мария заставила ждать себя целых четыре года. Она все думала, что Ганс переключится на другую женщину. И лишь убедившись в подлинности его любви пришла к нему.
Жить они переехали в дом всего в тридцати четырех шагах от моря. Этот дом пользовался дурной славой у местных, но Мария влюбилась в него с первого дня. Этот белый домик был практически не виден из далека, сливаясь с береговой линией. Но именно здесь Мария могла слушать звуки ветра, которые напоминали ей о молодости. Именно в этом доме родилось их Счастье – дочь Досту, письма Ганса к которой и раскрывают перед нами тайны этой не чем не примечательной семьи.
Что касается по книге Эльчина Сафарли «Когда я вернусь, будь дома» отзывов, то они преимущественно содержат положительные эмоции. Ведь, как и любые другие книги Сафарли, она переполнена атмосферой добра, любви и стойкости к невзгодам. Множество цитат и афоризмов наполняют ее восточной мудростью, а запах сдобы придает уют. Книга «Когда я вернусь, будь дома» как очень атмосферны и будоражат воображение читателя. А минусы, которые приписывают книге, в виде избыточного количества цитат, растянутости текста и отсутствия сюжета как такового, присущи всем произведениям писателя. Поэтому книгу «Когда я вернусь, будь дома» Сафарли скачать можно посоветовать людям уже давно знакомыми с творчеством писателя, а также тем, кто ищет теплую и позитивную книгу не на один вечер.
Книга Сафарли «Когда я вернусь, будь дома» настолько популярна, что это позволило ей занять высокое место среди осени 2017. И это при том, что вышла она только в октябре 2017 и еще не успела достигнуть пика своей популярности. Поэтому с уверенностью можно утверждать, что уже в следующем роман может занять куда более высокую позицию.
Название: Когда я вернусь, будь дома
Писатель: Эльчин Сафарли
Год: 2017
Издательство: АСТ
Жанры: Современная русская литература
Тяжело терять близких людей, а еще тяжелее, когда уходят дети. Это невосполнимая потеря, это огромная пустота в душе до конца дней. Сложно передать словами то, что чувствуют родители в такие моменты. Эльчин Сафарли смог не просто описать душевное состояние людей, потерявших свою дочь, но и сделал это красиво. Вы просто не сможете противиться эмоциям — они вас захлестнут с головой и уже никогда не отпустят. Эта книга из тех, которые меняют жизни людей.
В книге «Когда я вернусь, будь дома» рассказывает историю о семье, где умерла дочь. Каждый ее член переживает эту трагедию по своему. Мужчина пишет своей дочери письма. Он не думает о том, что она их никогда не прочитает — он верит в обратное. Он рассуждает на самые разные темы — о любви, о жизни, о море, о счастье. Он рассказывает дочери обо всем, что происходит вокруг.
Когда начинаешь читать книгу Эльчина Сафарли, уже не можешь остановиться. Здесь какая-то особая атмосфера — вкус соленого морского воздуха, приятный ветерок, который ощущаешь в своих волосах, и песок, который проминается под твоими шагами. Но ветер исчезнет следующим порывом, а следы на песке уничтожит волна. Все в мире куда-то исчезает, а так хотелось бы, чтобы самое родное и любимое всегда было рядом.
Сложно философствовать над книгами Эльчина Сафарли — его мастерство в этом деле просто невозможно превзойти. Даже название говорит о многом. Каждая строчка полна боли, отчаяния, но желания жить дальше — ради своего ребенка, чтобы иметь возможность писать ей письма и говорить про жизнь.
Всю книгу «Когда я вернусь, будь дома» можно разбить на цитаты, которые помогут вам в сложные минуты не отчаиваться, вставать и идти дальше, несмотря ни на что. Правду говорят, что мы ценить начинаем лишь тогда, когда теряем это — и не важно, человек это или какой-то предмет.
Книга серая, как пасмурный день, грустная, как история о несчастной любви Ромео и Джульетты. Но она такая трепетная, душевная, настоящая… В ней есть сила — сила океана, сила стихий, сила родительской любви к своим детям. Невозможно передать простыми словами то, что ты испытываешь, когда начинаешь читать это произведение. Просто приходится верить на слово, брать книгу и… пропасть на несколько дней, рассуждая о вечном — о любви, о жизни, о смерти…
Если вы любите философские грустные произведения, тогда Эльчин Сафарли подготовил для вас нечто особенное. Многие с нетерпением ждали именно этого произведения и были не разочарованы. Прочтите и вы, и, возможно, в вашей жизни появится что-то особенное — именно тот след на песке, который будет помогать вам идти дальше, несмотря на сложности и потери.
На нашем литературном сайте books2you.ru вы можете скачать книгу Эльчин Сафарли «Когда я вернусь, будь дома» бесплатно в подходящих для разных устройств форматах — epub, fb2, txt, rtf. Вы любите читать книги и всегда следите за выходом новинок? У нас большой выбор книг самых разных жанров: классика, современная фантастика, литература по психологии и детские издания. К тому же мы предлагаем интересные и познавательные статьи для начинающих писателей и всех тех, кто хочет научиться красиво писать. Каждый наш посетитель сможет найти для себя что-то полезное и увлекательное.
Книги этого писателя повествуют о людских переживаниях, всеобъемлющих и глубоких. Читательницы называют его «лекарем женских душ». Эльчин Сафарли – самый душевный писатель Востока. В его книгах можно найти себя, свои ощущения и переживания, с которыми сталкивается ежедневно каждый человек. В этой статье рассказывается об одной из последних книг автора - «Когда я вернусь, будь дома»: отзывы читателей, сюжет и главные герои.
Эльчин появился на свет в Баку в марте 1984 года. Публиковаться начал в двенадцатилетнем возрасте в молодежных газетах, сочиняя истории прямо в школе на уроках. Через четыре года стал работать в различных СМИ. Учился в Международном университете Азербайджана на факультете журналистики. Успел попробовать свои силы на телевидении, сотрудничал с азербайджанскими и турецкими каналами. Долгое время Эльчин жил в Стамбуле, что не могло не сказаться на его творчестве. В первых книгах, которые сделали его известным автором, действие происходило в этом городе. Эльчина называют «вторым Орханом Памуком». Сам же Памук говорит, что «книги Сафарли вызывают у него уверенность в том, что у восточной литературы появилось будущее».
Сафарли - первый писатель Востока, пишущий на русском языке. Дебютная книга «Сладкая соль Босфора» вышла в 2008 году, а в 2010-м вошла в сотню самых популярных книг Москвы. Писатель рассказывает, что создавал свою книгу, когда работал в строительной компании. Единственным радостным переживанием в то время были встречи со страницами своей книги. Коллеги уходили на обед, а Эльчин, перекусив яблоком, продолжал писать свою стамбульскую историю. Пишет он в разных местах. Например, может набросать эссе прямо на пароме через Босфор. Но чаще пишет дома, в тишине. Муза – субстанция переменчивая и непостоянная. Надеяться на нее нельзя, поэтому Эльчин считает, что есть только два пути, которые приведут успеху - это умение и труд. Книгу "Когда я вернусь, будь дома", герои которой располагают к себе читателя, хочется читать без остановки.
В этом же 2008 году выходит новая книга, «Туда без обратно». Спустя год Сафарли представил свое новое произведение – «Я вернусь». В 2010 году выходит сразу три книги: «Тысяча и две ночи», «Мне тебя обещали», «Нет воспоминаний без тебя». В 2012 году Эльчин порадовал поклонников новыми произведениями: «Если б ты знал», «Легенды Босфора» и «Когда я без тебя». В 2013 году была опубликована нашумевшая книга «Рецепты счастья». В этой книге писатель рассказал не только замечательную историю о любви, но и поделился с читателями прекрасными рецептами восточной кухни. В книге «Когда я вернусь, будь дома» читателя также ждут запахи ароматной выпечки и атмосфера зимнего океана. В первых же строках читатель попадет в дом, в котором «пахнет ройбушем» и «печеньем с малиновым джемом». А один из героев книги работает в пекарне, где пекут хлеб «с вялеными овощами, оливками и инжиром».
В 2015 году выходит книга «Я хочу домой», теплая и романтическая «Расскажи мне о море» - в 2016 году. По книгам Сафарли понимаешь, насколько искренне он любит Стамбул и море. Он красиво описывает и город, и воду. Когда читаешь его книги, кажется, что видишь приветливые огни города или слышишь, как плещутся волны. Автор так искусно их описывает, что ощущаешь легкий ветерок, чувствуешь, как воздух наполнился ароматом кофе, фруктов и выпечки. Но не только запахом сладостей привлекают читателей книги Сафарли. В них много любви и доброты, мудрых советов и цитат. «Когда я вернусь, будь дома», опубликованная в 2017 году, также наполнена мудростью человека, прожившего большую жизнь и повидавшего много на своем веку. Сам автор говорит, что ему нравятся идеи, заложенные в истории двух последних книг.
Неудивительно, что в книгах Сафарли за каждой историй спрятана настоящая истина. В одном из интервью его спросили, о чем ему нравится писать. Он ответил, что о людях, о простых вещах, которые окружают и беспокоят каждого. Хочет рассказывать о том, что вдохновляет, а не угнетает. О красоте жизни. О том, что ждать «идеальное время бессмысленно». Надо наслаждаться жизнью прямо сейчас. Сафарли говорит, что его опустошает несправедливость и то, когда человек живет не своей жизнью. Когда главным для него становится – быть правильным в глазах соседей, родственников, коллег. И этот абсурд – зависеть от общественного мнения – приобретает катастрофические масштабы. Это неправильно.
«Нужно впустить в свою жизнь счастье», - говорит писатель. «Счастье – это благодарность за то, что уже имеешь. Счастье – это отдавать. Но это не значит, что себя надо лишать чего-то. Нет. Надо просто делиться. Делиться тем, что у тебя есть, - пониманием, любовью, вкусным обедом, счастьем, умением». И Сафрали делится. Читатели пишут в отзывах: «Когда я вернусь, будь дома» - это история, которой Эльчин касается самого сердца, проникая в самые отдаленные уголки души и открывая в человеке доброту и любовь. А еще хочется встать и бежать на кухню, чтобы печь солнечные булочки, ведь книга полна вкуснейших рецептов.
Писатель говорит, что в своих книгах он искренен и передает те ощущения и впечатления, которые пережил в определенный момент своей жизни. Что чувствовал, то и писал. Это не трудно, потому что Эльчин живет жизнью обычного человека – ходит на рынок, гуляет по набережной, общается с людьми, ездит на метро и даже печет пироги.
«Говорят, мои истории вдохновляют людей. Лучшей похвалы для писателя быть не может», - говорит он. «Нам дано прожить жизнь с любовью или без нее. Бывают такие состояния и моменты, что никого не хочется видеть, не то что любить. Но однажды просыпаешься, и понимаешь, что перегорело. Все прошло. Это и есть жизнь». var blockSettings13 = {blockId:"R-A-116722-13",renderTo:"yandex_rtb_R-A-116722-13",horizontalAlign:!1,async:!0}; if(document.cookie.indexOf("abmatch=") >= 0){ blockSettings13 = {blockId:"R-A-116722-13",renderTo:"yandex_rtb_R-A-116722-13",horizontalAlign:!1,statId:7,async:!0}; } !function(a,b,c,d,e){a[c]=a[c]||,a[c].push(function(){Ya.Context.AdvManager.render(blockSettings13)}),e=b.getElementsByTagName("script"),d=b.createElement("script"),d.type="text/javascript",d.src="http://an.yandex.ru/system/context.js",d.async=!0,e.parentNode.insertBefore(d,e)}(this,this.document,"yandexContextAsyncCallbacks");
Вот о ней и и пишет в последней книге Эльчин Сафарли.
Вкратце об этой книге можно сказать так:
«Это история отца и дочери. Они вместе пекут хлеб, очищают палубу корабля от снега, читают книги, выгуливают собаку, слушают Дилана и, несмотря за метели за окном, учатся жить».
О чем же на самом деле рассказывается в книге, опубликованной около четырех месяцев назад, но собравшей уже несколько тысяч читательских отзывов и, согласно опросам Google, понравившейся 91 % пользователей? Конечно, о том, сколько именно пользователей оставили свой отзыв, Google умалчивает. Но важно одно, что больше девяноста процентов читателей, поделившихся своим мнением, пришли к одному выводу: книга достойна прочтения. Поэтому остановимся на ней более подробно.
Повествование ведется от лица главного героя – он пишет письма единственной дочери. Авторы часто прибегают к этому жанру. «Когда я вернусь, будь дома» написана в форме писем. Для лучшего восприятия читателями героев произведения, для более глубокой психологической характеристики персонажей писатели часто используют этот прием. В данном случае письма – композиционная основа всего произведения. В них рисуются портреты героев, здесь же рассказчик пишет о собственных наблюдениях, ощущениях, разговорах и спорах с друзьями, что позволяет читателю воспринимать героя с разных сторон. И пожалуй, самое главное, для чего был избран этот способ написания, - позволить читателю понять глубину чувств главного героя, отцовскую любовь и боль потери - человек не будет лицемерить перед самим собой, и собственные высказывания чаще всего ближе к истине и вернее.
В каждой строчке его дочь рядом с ним – он делится с ней рецептами, рассказывает о новых знакомых и друзьях, о домике на берегу океана в Городе вечной зимы. Было бы слишком просто сказать, что в письмах он говорит с ней о жизни, делится своими мыслями и опытом. На самом деле его письма, вместившиеся в небольшую по объему книгу «Когда я вернусь, будь дома», глубоки и бездонны по своему содержанию. Они рассказывают о безграничной родительской любви, о горечи потери, о поиске путей и сил для преодоления горя. Не в силах принять смерть любимой дочери и смириться с ее отсутствием, он пишет ей письма.
Ганс – главный герой произведения, от его лица и ведется повествование. Он не может смириться со смертью единственной дочери и пишет ей письма. Первое начинается с описания нового города, в который он и его жена переехали после того, как потеряли Досту, – Город вечной зимы. Он сообщает, что здесь круглый год зима, в эти ноябрьские дни «океан отступает», «колкий холодный ветер не выпускает из плена». Герой книги Эльчина Сафарли «Когда я вернусь, будь дома» рассказывает дочери, что на улицу почти не выходит, отсиживается в доме, где пахнет липовым чаем, заваренным с сушеной апельсиновой коркой и печеньем с малиновым джемом, которое так любила их дочь. Ее порцию они убирают в шкаф: вдруг Досту, как в детстве, вбежит на кухню за лимонадом и печеньем.
Ганс работает в пекарне недалеко от дома, они с компаньоном пекут хлеб. Он пишет своей дочери, что выпечка хлеба – «подвиг трудолюбия и терпения». Но он не представляет себя без этого дела. Ганс делится в письме рецептами, по которым они пекут хлеб. Они с компаньоном Амиром давно хотели выпекать и симиты – любимое лакомство к кофе. Ганс едет в Стамбул, где живет несколько дней и учится печь симиты. Но ценность его писем заключается не в замечательных рецептах, а в мудрости, которой он делится с дочерью. Говоря ей: «Жизнь – это путь. Наслаждайся», - он заставляет жить себя. На этом и строится весь сюжет. «Когда я вернусь, будь дома» - история о счастье, оно в любимом городе, где живешь, в глазах любимого человека, в любимом деле и даже в крике чаек.
Мария – мать Досту. Ганс, главный герой книги «Когда я вернусь, будь дома», вспоминает, как познакомился с ней. Мария старше его на пять лет. Работала в библиотеке и была замужем. Но он с первого взгляда знал, что девушка с каштановыми волосами непременно станет его женой. Четыре года он приходил каждый день в библиотеку, потому что «глубокая уверенность», что они будут вместе, «отметала все сомнения». Мария часто плачет над фотографией дочери, ей очень тяжело далась эта потеря. Она ушла из дома и почти полтора года жила одна, чтобы побыть наедине со своим горем, переболеть.
Боль не прошла, изменилось отношение к ней. Просто она теперь занимает меньшее пространство, освободив место для того, что Марию никогда не покидало, – желание любить. Мария всем сердцем полюбит сына друзей семьи - Леона. После гибели его родителей они с Гансом возьмут мальчика к себе. Глава с названием «Прекрасно – любить живого человека» есть даже в содержании. «Когда я вернусь, будь дома» - это история о любви, о том, как важно для человека быть любимым, ярко жить и радоваться тем, кто рядом.
Из писем Ганса читатель не только узнает о его чувствах или находит новые рецепты, но и знакомится с его новыми друзьями: Амиром, Умидом, Жаном, Дарье, Леоном.
Амир – компаньон Ганса, они вместе работают в пекарне. Амир младше Ганса на двадцать шесть лет, удивительно спокойный и уравновешенный человек. На его родине седьмой год идет война. От нее он и увез семью в Город вечной зимы. Амир просыпается в половине пятого утра, заваривает кофе – обязательно с кардамоном, готовит для своей семьи завтрак и уходит в пекарню. Играет в обед на гитаре, а вечером, вернувшись домой, ужинает – на первое обязательно должен быть суп из красной чечевицы. Читает детям книжки и ложится спать. Назавтра все повторяется. Гансу кажется скучной такая предсказуемость. Но Амир счастлив – он живет в гармонии с собой, наслаждается любовью к тому, что построил.
Произведение «Когда я вернусь, будь дома» знакомит еще с одним интересным героем - Умидом – парнишкой-бунтарем. Родился и вырос в Городе вечной зимы, работал в одной пекарне с Гансом – разносил по домам выпечку. Учился в католической школе и хотел стать священником. Родители парня – филологи, он много читает. Из Города вечной зимы уехал. Сейчас живет в Стамбуле и работает в пекарне, где пекут изумительные симиты. Женат на дочери фермера из Айдахо. С женой, импульсивной и ревнивой американкой, они часто спорят, поскольку Умид вырос немного в другой обстановке, где родители разговаривают полушепотом, а по вечерам слушают Чайковского. Но хватает их ненадолго. Молодые тут же мирятся. Умид – отзывчивый парень. Когда не станет Ганса, он позаботится о Марии с Леоном и поможет им перебраться в Стамбул.
«Причина разочарований, - пишет в письме Ганс, - кроется в том, что человека нет в настоящем. Он занят ожиданием или воспоминаниями. Люди сами загоняют себя в одиночество в тот самый момент, когда перестают делиться теплом».
Многие читатели пишут в своих отзывах: «Когда я вернусь, будь дома» - это история о потерях и приобретениях, которые сопровождают человека всю жизнь.
Жан – друг семьи, психолог. С ним Мария и Ганс познакомились в приюте, когда забирали оттуда собаку – Марса, а Жан – кота. Когда он был маленьким, его родители погибли в автокатастрофе, воспитывала Жана бабушка, у которой он научился варить чудесный луковый суп. В дни, когда он его варит, Жан приглашает друзей и вспоминает свою бабушку. Он познакомил их со своей невестой Дарьей, у которой растет сынишка Леон. Его отец сразу после рождения сына ушел из семьи, узнав, что Леон - аутист. Однажды, оставив Леона у Марии и Ганса, Жан с Дарьей уедут в путешествие, откуда не вернутся.
Ганс с Марией оставят мальчика у себя и будут называть его сыном. Этот момент затронет сердца многих читателей, о чем они напишут в своих отзывах. «Когда я вернусь, будь дома» - книга, которая учит делиться с другими своим теплом. Ганс трогательно пишет о мальчике Леоне, о его болезни. Он рассказывает своей дочери, что мальчик любит возиться с тестом и помогает им в пекарне. Признается Досту, что он заново переживает отцовские чувства.
«В нашу дверь обязательно постучатся те, кто нам нужен и кого мы вскоре полюбим. Распахнем навстречу солнцу шторы, испечем яблочное печенье с изюмом, поговорим друг с другом и расскажем новые истории – это и станет спасением».
В аннотации к «Когда я вернусь, будь дома» написано, что никто не умирает, те, кто любил друг друга при жизни, обязательно встретятся. И не имеют значения ни имя, ни национальность – любовь связывает навсегда.
