Серия «Новейшие исследования по истории России» основана в 2016 г.
Оформление художника Е.Ю. Шурлаповой
Карты к книге выполнены С.Н. Темушевым, доцентом кафедры истории России Белорусского государственного университета
История формирования единого Русского государства всегда была одним из главных предметов внимания отечественных историков. Тем не менее необходимо признать, что целый ряд важных сторон процесса централизации страны все еще остается своего рода белым пятном и требует своего изучения. Одним из подобных вопросов, породившим массу всевозможных догадок и предположений исследователей, на протяжении уже двух столетий является вопрос о так называемых «куплях» Ивана Калиты.
Суть его заключается в следующем. Составляя в 1389 г. свою вторую духовную грамоту (завещание), великий князь Дмитрий Иванович Донской сделал следующие распоряжения: «А сына своего благословляю, князя Юрья, своего деда куплею , Галичем, со всеми волостми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с теми селы, которые тягли к Костроме, Микульское и Борисовъское. А сына своего, князя Андрея, благословляю куплею же деда своего , Белымозеромъ, со всеми волостми, и Вольским съ Шаготью, и Милолюбъскии езъ, и съ слободками, что были детии моих. А сына своего, князя Петра, благословляю куплею же своего деда , Оуглечим полем, и что к нему потягло, да Тошною и Сямою» 1 .
В тексте завещания наше внимание привлекает троекратное указание на то, что данные города являлись для Дмитрия Донского «куплями» его деда, которым, как известно, являлся живший на полстолетия раньше великий князь Иван Данилович Калита. До наших дней сохранились его две духовные грамоты, дошедшие, что важно, в подлиннике. Но в них нет ни малейшего намека на то, что Калита владел упомянутыми его внуком городами 2 . Что же имел в виду Дмитрий Донской, когда называл Галич, Бело-озеро и Углич «куплями своего деда»? Этот вопрос интересовал историков еще со времен Н.М. Карамзина.
Стремясь хоть как-то объяснить отмеченное выше противоречие, Н.М. Карамзин предположил, что Калита приобрел указанные города незадолго до своей кончины, и тем самым они просто не попали в составленное несколькими годами раньше завещание московского князя 3 . Однако здесь его подстерегала другая трудность: до нас дошли духовные грамоты сыновей Калиты – Семена Гордого и Ивана Красного, но и в них опять-таки нет ни одного слова про Галич, Углич и Белоозеро 4 .
Для объяснения этого парадокса Н.М. Карамзин нашел довольно остроумный выход. По его мнению, эти города вплоть до эпохи Дмитрия Донского «не были еще совершенно присоединены к Московскому княжению» 5 . Как известно, в XIV в. московские князья одновременно занимали два княжеских стола – собственно московский, являвшийся для них родовым владением, и великокняжеский во Владимире, право на который они получали по ханскому ярлыку. По мнению историографа, Калита приобретением этих трех городов расширял не собственно московские владения, а великокняжеские пределы: «сии уделы до времен Донского считались великокняжескими, а не московскими: потому не упоминается об них в завещаниях сыновей Калитиных» 6 . Действительно, хотя и Иван Калита, и его сыновья являлись великими князьями Владимирскими, в их завещаниях никогда не определялись судьбы великого княжения, распоряжение которым зависело исключительно от воли хана, а лишь упоминались отдельные княжеские села на его территории. И только внук Калиты, через несколько лет после знаменитой Куликовской битвы, ознаменовавшей начало заката ордынского влияния, смог включить в текст своего завещания 1389 г. многозначительную фразу: «А се благословляю сына своего, князя Василья, своею отчиною, великим княженьем» 7 . Именно сразу после нее идет процитированный выше нами текст о Галиче, Белоозере и Угличе. Тем самым Дмитрий Донской ясно показывал, что теперь не хан, а московский князь имеет полное право распоряжаться как всем великим княжением, так и отдельными его частями.
Однако эта внешне очень логичная и стройная схема, казалось бы полностью объяснявшая отсутствие упоминаний об этих трех городах в завещаниях Калиты и его сыновей, имела один небольшой изъян, на который указал С.М. Соловьев: «Карамзин делает предположение, что эти прикупы принадлежали не к Москве, но к великому княжению Владимирскому. Но как мог Калита прикупать к великому княжению, которое вовсе не принадлежало в собственность его роду и по смерти его могло перейти к князю Тверскому или Нижегородскому? Это значило бы обогащать других князей на свой счет». Он же обратил внимание и на другое обстоятельство – на протяжении почти всего XIV в. русские летописи продолжают по-прежнему упоминать самостоятельных галичских и белозерских князей, что поневоле создается впечатление, что никаких покупок их стольных городов Калита не совершал. На взгляд историка, «дело объясняется тем, что Калита купил эти города у князей, но оставил еще им некоторые права владетельных, подчиненных, однако, князю Московскому, а при Дмитрии Донском они были лишены этих прав» 8 .
Мнение С.М. Соловьева поддержал В.О. Ключевский: «Покупая села и деревни в чужих уделах, Иван Калита купил целых три удельных города с округами, – Белозерск, Галич и Углич, оставив, впрочем, эти уделы до времени за прежними князьями на каких-либо условиях зависимости». При этом он выделял их, наряду с удельными, в особую группу так называемых окупных князей, «у которых великий князь покупал их уделы, оставляя за ними пользование их бывшими вотчинами с известными служебными обязательствами» 9 .
Б.Н. Чичерин попытался соединить точку зрения Н.М. Карамзина и С.М. Соловьева: «Из духовной Дмитрия Ивановича мы узнаем, что дед его купил целые княжества – Галич, Углич, Белоозеро, но местные князья оставались пока в своих владениях, неизвестно на каких правах, и только при внуке Калиты земли эти присоединены были к Москве. Поэтому, вероятно, о них и не говорится в прежних духовных» 10 .
Более радикально решал эту проблему В.И. Сергеевич. Касаясь предположения С.М. Соловьева, что московский князь, приобретя эти земли, оставил за прежними владельцами некоторые права, он писал: «Вещь возможная, что Калита оставил свои купли за князьями-продавцами, обязав их службой себе и детям» 11 . И тут же он приводит аналогичный пример, встречающийся во второй духовной грамоте Калиты, когда купленное в Ростове село князь отдает некоему Борису Воркову под условием службы себе и детям 12 . Но тут возникает неустранимое препятствие – если Калита в своем завещании, «в котором не забыт даже прикупленный кусок золота», упоминает отдельное купленное село, то как же он смог забыть целых три княжества? 13
Пытаясь найти хоть какое-то логическое объяснение этому противоречию, В.И. Сергеевич предпринял в целом верный ход – необходимо проследить историю этих княжеств на протяжении полувека, прошедшего от смерти Калиты до составления завещания его внука. Это было сделано им применительно к Галичу. И здесь обнаружились интересные подробности. Под 1363 г. Никоновская летопись сообщает о том, что Дмитрий Донской согнал Дмитрия Галицкого с его княжения 14 . Спустя несколько лет, в начале 70-х гг. XIV в., была составлена договорная грамота между Дмитрием Донским и его двоюродным братом Владимиром Андреевичем Серпуховским. И хотя она дошла до нас в очень дефектном состоянии, все же из ее текста можно выяснить, что в момент ее составления Галич находился в уделе Владимира Серпуховского 15 . Затем, если судить по завещанию 1389 г. самого Дмитрия, Галич снова оказался в руках московского князя 16 . Таким образом, можно предположить, что этот город был приобретен Дмитрием Донским в промежуток между началом 70-х гг. XIV в. и 1389 г.
Анализируя эти известия, В.И. Сергеевич пришел к выводу, что язык официальных актов (а именно таковым является духовная грамота Дмитрия) не отражает действительных способов приобретения собственности и может объясняться «желанием замаскировать такие действия, которые князья и сами не могли считать вполне правыми». По мысли историка, здесь «может быть, не обошлось без некоторого насилия и, пожалуй, клятвопреступления». Действительно, по имеющимся источникам может сложиться впечатление, что сначала Дмитрий силой отнимает Галич у местного князя, затем отдает его в удел своему кузену, за которым признает наследственные права на него, а потом снова отбирает в свою пользу. Объявляя Галич «куплей» своего деда, Дмитрий Донской тем самым в официальном документе маскировал истинные способы его приобретения 17 .
Следующим обратился к этой проблеме А.Е. Пресняков, посвятивший целый параграф своей монографии вопросу, по выражению историка, о «пресловутых куплях» Калиты 18 . По недостатку данных, он не смог решить этой проблемы. Он лишь обратил внимание на внутреннее членение духовной грамоты 1389 г. Дмитрия Донского – за первой ее частью, где исчерпано определение уделов пяти сыновей Дмитрия в их московской вотчине, следует особая часть, посвященная территории великого княжения. Для нас важны новые методологические подходы, которые он предложил для исследования вопроса. Его необходимо было изучать не в рамках «традиционного представления, что деятельность Ивана Калиты направлена на „мозаическое собирание земель“, что территория Московского государства – „плод полуторавековых скопидомных усилий московских князей по собиранию чужих земель“, если выражаться словами В.О. Ключевского». По мнению А.Е. Преснякова, «не землю собирали московские князья, а власть; не территорию своей московской вотчины расширяли, а строили великое княжение, постепенно и упорно превращая его в свое „государство“» 19 . Он указал, что с землей были связаны не только частновладельческие, но и определенные княжеские права 20 .
Идеи А.Е. Преснякова оказались весьма плодотворными. Уже в 1923 г. С.Ф. Платонов в своей работе «Прошлое русского Севера», ссылаясь на материалы И.И. Срезневского для словаря древнерусского языка, указал на многозначность слова «купля», означавшего не только покупку, торговлю, но и место торга, а также договор и, наконец, совокупление, соединение. Поэтому этим термином можно было обозначить как приобретение каких-либо вещей путем торга за деньги или иные ценности, так и форму добровольного присоединения удельного владетеля с его земельными владениями к Москве. Иногда эти присоединения были «даже не завоеванием после открытой и честной борьбы, а простым захватом по праву силы». К ним С.Ф. Платонов относил «купли» на Галиче и Белоозере. Очень важным являлось наблюдение, что указанные три княжества отнюдь не были единственными «куплями» московских князей. Они продолжали использовать этот способ присоединения и в XV в. В их последующих завещаниях мелькает масса «прикупов» и «купель», самыми известными из которых являлись приобретенные окончательно в XV в. Ярославль и Ростов 21 .
Довольно любопытную версию объяснения «купель» Калиты дал череповецкий историк-краевед Г.И. Виноградов. Пытаясь объяснить, почему в завещаниях как самого Калиты, так и его сыновей нет ни единого слова о Белоозере, он предположил, как одну из возможных, гипотезу о «предварительной сделке», или, «как говорят, на запродажу» 22 .
М.К. Любавский постарался развить эти мысли. Вслед за В.И. Сергеевичем он попытался проследить исторические судьбы Галича, Белоозера и Углича до их присоединения к Москве и выдвинул гипотезу, что «Калита выручил князей Углицкого, Галицкого и Белозерского, внеся за них ордынские недоимки, но за то названные князья должны были поступиться в его пользу своей самостоятельностью, низойти на положение служебных князей, держащих свои отчины по милости князя Московского, под условием службы ему. Так как при этом ни Калита, ни его преемники до Донского не брали княжеств в свое непосредственное владение и управление, то эти княжества и не фигурируют в числе волостей, отказываемых по духовным грамотам московских князей». Как бы полемизируя с В.И. Сергеевичем, напоминавшим, что Калита не забыл внести в свое завещание даже прикупленный кусок золота, он выдвинул предположение, что «фактическое владение Калиты было гораздо больше того комплекса городов, волостей и сел, который обозначен в его духовных грамотах. Духовные грамоты Калиты не имели в виду распределения между женой и детьми всего, чем он владел, а лишь того, что в данный момент он мог считать общим фамильным достоянием своей семьи» 23 . И действительно, он сразу же нашел подтверждение своим словам. Так, вторая духовная грамота сына Дмитрия Донского – Василия I упоминает «прадеда своего (то есть Калиты. – К. А.) примыслъ в Бежицьскомъ Верее Кистьму», которая так же, как Галич, Углич и Белоозеро, не упоминается в завещании Калиты 24 .
А.Н. Насонов, так же как и А.Е. Пресняков, попытался посмотреть на проблему с точки зрения формуляра духовной грамоты Дмитрия Донского. По его мнению, она явственно различает, с одной стороны, собственно великое княжение, к которому относит Кострому и Переславль, а с другой, Галич, Углич и Белоозеро, о которых говорит только, что они «купли деда» Донского. Тем самым отвергается предположение, что указанные города были присоединены к великому княжению. К тому же мы видим в
Галиче и Белоозере по-прежнему местных князей. В целом же, пройдя мимо гипотезы М.К. Любавского, он склонялся к выводам В.И. Сергеевича, указав, что именно с середины XIV в., с началом ордынских смут Москва начинает подчинять силой русских князей 25 .
Подводя в 30-х гг. XX в. итоги изучения вопроса о «куплях Ивана Калиты», Е.Ф. Шмурло в своем историографическом обзоре должен был констатировать, что со времен Н.М. Карамзина историки так и не смогли решить эту загадку 26 . Все это свидетельствовало о необходимости искать новые подходы к решению проблемы.
Их попытался найти А.И. Копанев. Критикуя взгляды В.И. Сергеевича и А.Н. Насонова, он писал о том, что выражение «купля деда» относительно Галича в завещании Дмитрия Донского вряд ли можно трактовать как своеобразную маскировку насильственного сгона им со своего княжения местного князя в 1363 г. Это не находит своего подтверждения в источниках. В 1362–1363 гг. великий князь согнал с княжения еще одного мелкого князя – Ивана Стародубского и присоединил его удел к своим владениям. Судьба Стародуба, таким образом, была одинакова с судьбой Галича, однако Стародуб не упомянут среди «купель деда», то есть здесь великокняжеская власть почему-то не прибегла к столь удобной, казалось бы мотивировке свершившегося факта 27 .
Заслугой А.И. Копанева стало то, что он впервые перевел из теоретической плоскости в практическую вопрос о том, владел ли в действительности Калита своими «куплями», или же они стали собственностью московских князей лишь при Дмитрии Донском. Для этого он привлек данные генеалогии, в частности родословное предание Аничковых. Оно дошло до нас как приписка XVII в. к Никоновской летописи (в списке Оболенского). Судя по нему, к Ивану Калите из Большой Орды выехал царевич Берка, которого митрополит Петр крестил с именем Аникий. «…Князь велики Иванъ Даниловичь Калита даша ему вотчинъ и поместей множество и пожалова ево Белымъозеромъ подъ Микулою Воронцовымъ и сверхъ ему Микулы пожаловалъ гостиную пошлину». Разбирая этот источник, А.И. Копанев, хотя и обнаружил в нем ряд несоответствий с хронологией, в целом нашел его заслуживающим доверия, особенно в тех деталях, которые не имело смысла придумывать, в частности о добавке гостиной пошлины при получении кормления на Белоозере. На взгляд исследователя, этот источник важен тем, что показывает наличие фактического владения московских князей на Белоозере уже в достаточно ранний период 28 .
Но каким же образом московские князья закрепились на Белоозере? Изучая родословные росписи и предания, А.И. Копанев выяснил, что современник Калиты белозерский князь Федор Романович был женат на его дочери Федосье. По мнению историка, этим браком Калита подчинял белозерского князя. «Брал ли Федор Романович при заключении брака какие-либо обязательства на себя, – не известно. Но ясно одно, брак великокняжеской дочери с князем слабого удела означал еще большее подчинение последнего. Удел был подчинен Москве, судьба его была предрешена» 29
История народа — его главное сокровище и память, которую не забыть спустя много столетий. Интересуясь фактами о жизни своих предков, мы часто замечаем, что информация окутана тайнами и глубоким смыслом. Многие пытаются узнать, что такое духовная грамота, как ее понять и расшифровать. Некоторые исследователи дают понятию следующее определение: духовная грамота — один из самых важных источников русской средневековой истории, некое завещание, адресованное не только конкретным лицам, но и целому народу, и потомкам.
В древности, чтобы понять, чем владеет удельный князь, достаточно было лишь взглянуть на его духовную грамоту. Она давала детальную информацию о собственности хозяина, о причинах и способах её приобретения. Благодаря записанным сведениям, в необычайном завещании мы можем проследить динамику собирания или дробления княжеских земель и богатств. В средневековье о том, что такое духовная грамота, знали практически все. Манускрипты долго и бережно хранились, ведь к документам раньше относились очень трепетно. До наших дней дошел сборник завещаний великих московских князей.
Одной из самых замечательных и ценных считается духовная грамота Ивана Калиты. Это был истинно Великий Князь, который родился в 1283 году и прошел трудный путь, прежде чем стать известным и почитаемым человеком уже при жизни. В самом начале своего правления князь добился огромных результатов. Его уважали за умение найти общий язык с людьми, а также за настойчивость и целеустремленность. Благодаря Великому Ивану, экономическая и политическая жизнь союза Московского княжества и Золотой Орды пришла в гармонию. Калита был беспощаден с предателями и строг со своим народом, любые противостояния всегда пресекались им с легкостью.
Духовная грамота Калиты составлялась долгое время, в очень тяжелый исторический период для России. В начале завещания есть указание на состояние здоровья князя. Он уверял, что все с ним в порядке психически и что физических отклонений тоже нет. За свою жизнь Калита накопил достаточный капитал, который и завещал своим сыновьям и супруге, княгине Ульяне. В документе Иван перечислил все свои сбережения, которые достались ему в наследство от отца, деда, и те, которые он заработал самостоятельно. К слову сказать, их было немало. На тот момент Великий Князь был владельцем нескольких городов, к их числу относились Руза, Звенигород, Можайск, Серпухов, Коломна. Ивану Калите принадлежали десятки сел и волостей.
Таким образом, на вопрос о том, что такое духовная грамота, можно дать простой ответ — самое настоящее завещание, составленное в период княжения. Впервые Калита пренебрег правилами разделения наследства. Он раздал его всем своим сыновьям поровну, не обращая внимания на «лестничное восхождение», согласно которому значительная доля доставалась именно старшему сыну. Стоит отметить, что Иван Калита не позаботился больше ни о ком, кроме своей семьи. Все наследство было поделено в тесном родственном кругу. Интересен тот факт, что князь не выделил «вдовью долю» своей супруге. Деньги, по праву принадлежащие ей, он отдал старшему сыну и приказал ему заботиться о матери и младших братьях.
К сожалению, немногие знают, что такое духовная грамота, но никогда не поздно прочесть ее и проникнуться событиями тысячелетней давности. Например, завещание Ивана Калиты сейчас доступно каждому человеку. Существует два варианта духовной грамоты Великого Князя, каждый из которых заслуживает внимания.
Завещание, или духовная грамота великого князя Московского Ивана Калиты (1283 – 1340) составляет в себе очень важную культурно – историческую ценность. Прежде всего, с неё начиналась документальное прошлое Москвы и Подмосковья, часть которого занимает и наш современный Наро-Фоминский район. Калита правил Москвой с 1325 по 1340 годы и в период этого правления им перед отъездом в Орду было составлено два духовных завещания. По мнению некоторых исследователей истории Москвы, они были изданы в 1336 – 1339 годах. Историк М.Н.Тихомиров (1893 – 1965) академик и крупнейший московед, в своей книге «Древняя Москва XII – XV вв» на её страницах дающий характеристику правления Ивана Калиты не пишет когда эти грамоты вышли в свет. В свою очередь, архимандрит Леонид Кавелин (1822 – 1891), на труды которого мы также опираемся в своих краеведческих исследованиях, в книге «Московский Звенигород и его уезд в церковно-археологическом отношении», изданной синодальной типографией в 1878 году, на первой странице пишет, что духовною грамоту Ивана Калиты: «обыкновенно относят к 1328 – 1331 годам». Конечно, может показаться странным, почему Михаил Николаевич Тихомиров в своей работе о древней Москве не ссылался на него, как на авторитетнейшего историка своего времени. Несомненно, сам Тихомиров не мог быть незнакомым с книгой Леонида Кавелина, изданной за 15 лет до его рождения. Но объяснение этому даёт видимо само время борьбы и противостояния советской власти в период сталинских репрессий с церковью. Найти книги М.Т. Тихомирова по истории Москвы XII – XV веков и средневековой России не представляется сложным их можно найти в публичной библиотеке или на книжных развалах столицы. Ну, а книгу архимандрита Леонида Кавелина «Московский Звенигород и его уезд в церковно-археологическом отношении» наш читатель и исследователь истории Подмосковья может встретить на «Книжной полке» историко-краеведческого сайта Наро-Фоминского района «Боровский тракт». О том, что духовная грамота Ивана Калиты написана в 1328 году и напечатана «В собрании государственных грамот и договоров», Т.I №22, сообщает нам и «Хрестоматия по истории СССР». Т. I., составленная В.Лебедевым, с группой авторов, которая была издана в Москве в 1940-м году. Мы в своём краеведческом исследовании придерживаемся такой же установленной историками даты. Ну, а чем интересно завещание Ивана Калиты может спросить нас не искушённый в истории читатель? Заметим, что благодаря лишь этому документу, мы имеем сведения, о принадлежащих Калите владениях доставшиеся ему от отца, и приобретённые им самим в пределах московского княжества. Среди них упомянуты волости, сёла, деревни и так далее, определён порядок распределения их членам княжеского дома, порядок хозяйственного управления, а главное закладывалась правовая норма престолонаследия и последующая традиция управления княжеством после смерти великого князя. Правда Василий I праправнук Калиты первый её и нарушил, предоставив наследовать княжеским домом своему сыну, а не оставшемуся в живых брату Юрию Дитриевичу. В завещании Ивана Калиты мы встречаем названия 37-и сёл московского княжества, среди которых сёла Рюховское и Каменское на реке Наре. Как известно к сёлам относились населённые пункты, в которых была церковь, к сельцу относились селения, где размещался дом помещика, а деревня состояла лишь из одних крестьянских изб. В Каменске стоит самая древняя в Подмосковье каменная Никольская церковь. Крупный в своё время историк и архитектор, исследователь древнерусского церковного зодчества Б.Л. Альтшуллер (1926 – 1998), участвуя вместе с историком и археологом М.Х. Алешковским (1933 – 1974) в масштабных археологических исследованиях этого храма определили, что возведён он был первоначально каменным, относя начало строительства ко второй половине XIV века. Но, как видим и о чём писали ранее на страницах газеты «Центр города» в очерке «Никольский храм в селе Каменском» №50 (421) от 18.12. 2013 г., как раз в день рождения автора этих строк, сам этот храм был возведён не во второй, а первой половине XIV века, то есть при Иване Калите, а может и ранее. Церковь в селе Рюховское видимо исчезла в Смутное время и в истории не упоминается, исчезло и само это село а, напротив, него, через речку Нару расположилась деревня Ерюхино существующая по настоящее время. В завещании Ивана Калиты мы встречаем первое упоминание о Фоминском, Суходоле и сельце на Масе, купленном у Афинея которые вместе с другими владениями достались его сыну Ивану, будущему великому князю Ивану Красному отцу Дмитрия Донского. В духовной грамоте Ивана Красного сельцо, купленное Калитой у Афинея, записано как Афиньевское, то есть нынешнее Афинеево с расположенным в нём храмом Усекновения Главы Иоанна Предтечи. Об историческом прошлом Афинеево мы также ранее писали и не будем на этом останавливаться и повторяться. Каким статусом обладало Фоминское и Суходол в те времена Калита в своём завещании не указывает и только в духовной грамоте Дмитрия Донского 1389 года встречаем, что Фоминское, Суходол с Ыстию, с Истервую, Вышгород, Плеснь были Звенигородскими волостями. В древнерусском праве к волостям относили территории и земли небольших удельных княжеств. Из Фоминского образовался Наро-Фоминск, о чём пишет и Леонид Кавелин. Суходол с реками Истью и Истермой превратились в Суходольский стан Боровского уезда, а позднее из него образовалась Рождественская волость, вошедшая в 1918 году в состав образованного Наро-Фоминского уезда. Плеснь это не что иное, как нынешнее Плесенское. Ну а Вышгород это посёлок на Протве. Таким образом, все эти селения, впервые упомянутые в завещаниях Ивана Калиты, его сына Ивана Красного и Дмитрия Донского составляют общую историю нашего Наро-Фоминского района, хранящиеся в Российском государственном архиве древних актов.
А се дал сыну своему Андрею8): Лопастну, Северьску, Нарунижское, Серпохов, Нивну, Темну, Голичичи, Щитов, Перемышль, Растовець, Тухачев. А се села: село Талежьское, село Серпоховьское, село Колбасиньское, село Нарьское, село Перемышльское, село Битяговьское, село Труфоновьское, село Ясиновьское, село Коломнинское, село Ногатиньское. А из золота дал есмь сыну своему Андрею: 4 чепи золоты, пояс золот фрязьскии9) с женчюгомь с каменьемь, пояс золот с крюкомь на чьрвьчате10) шелку, пояс золот царевьскии11), 2 ччары золоты, 2 чумка золота меншая; а из блюд - блюдо серебрьно, а два малая. А се даю княгини12) своеи с меншими детми: Сурожик, Мушкову гору, Радонежьское, Бели, Воря, Черноголовль, на Вори свободка Софроновьская, Вохна, Деиково раменье, Данилищова свободка, Машев, Селна, Гуслиця, Раменье, что было за княгинею.
I-1_2/0003.jpg (сайт РГАДА, первый вариант архивом не вывешен).4. О числовых значениях букв см. в Википедии, ст-и «Кириллица», «Греческий алфавит».
В текстах мистификационного происхождения буквы функционируют как носители чисел, но ряд букв древнерусского и современного русского алфавита не имеют числового значения. Сумма числовых значений букв слова, задействованного в поле кодировок, составляет первичное числовое значение этого слова (например, 5, 2 и 1 вместе составят 8, в имени Ева, в частности).
Последовательное суммирование чисел осуществляется, в большинстве случаев, до получения показателя из одного числа.
Московский князь перечисляет как унаследованное от отца, так и приобретенное имущество – «вотчины и купли», из которых постепенно складывается собирательная картина Московского княжества едва ли не в самом начале его становления. Калита уже владел такими городами, как Можайск, Коломна, Руза, Звенигород, Серпухов, не считая огромного количества сел и волостей.
Все это раздавалось именно сыновьям, то есть Иван Данилович впервые пренебрег правилами так называемого лествичного восхождения, когда старшим в роду считался не старший сын, а старший брат. Доли для иной родни, кроме собственных детей, собиратель Москвы не предусмотрел.
Не выделялась вдовья часть и для супруги – душеприказчиком Иван назначил своего старшего сына Симеона и поручил ему заботится о княгине и младших братьях («по бозе ты им будешь печалник»).
В свою очередь, архимандрит Леонид Кавелин (1822-1891), на труды которого мы также опираемся в своих краеведческих исследованиях, в книге «Московский Звенигород и его уезд в церковно-археологическом отношении», изданной синодальной типографией в 1878 г., на первой странице пишет, что духовною грамоту Ивана Калиты «обыкновенно относят к 1328-1331 годам». Конечно, может показаться странным, почему Михаил Николаевич Тихомиров в своей работе о древней Москве не ссылался на него как на авторитетнейшего историка своего времени.
Несомненно, сам Тихомиров не мог быть незнаком с книгой Леонида Кавелина, изданной за 15 лет до его рождения. Но объяснение этому даёт, видимо, само время борьбы и противостояния советской власти в период сталинских репрессий с церковью.
Cе далъ (йе)смь с(ы)ну сво(йе)му болшему Семену Можа(йе)скъ, Коломъ|ну со всими коломеньскими волостями, Городенку, М(е)зыню, П(е)сочну, Похряне, Оусть-Мерьску, Брошевую, Гвоздну, Ивани, Де|ревни, Маковець, Л(е)вичинъ, Скулневъ, Каневъ, Гжелю, [Го]р(е)тову, [Гор]ки, се[ло Лысц]евьско(йе), село на С(е)верьсц(е) в Похрянь|скомъ оу(е)зд(е), село Костянтиновское, село Орининьское, село О|стровьское, село Копотеньское, селце Микульско(йе), село Малахо|вьское, село Напрудское оу города.А при своемь живот(е) далъ (йе)|смь с(ы)ну Семену 4 чепи золоты, 3 поясы золоты, 2 ча|ши золоты с женчуги, блюдце золото с женчугомь с камень(йе)мь. |А к тому ещ(е) дал (йе)смь (йе)му 2 чума золота болшая. А исъ соудов | исъ серебрьныхъ*** дал (йе)смь (йе)му 3 блюда серьбрьна.
*В скобки заключены замещения букв древнего русского алфавита, не имеющих числового значения.
Когда автор называет ее золотой и большой, он припоминает великое переселение народов, одним из актов которого явилось мощное движение гуннов. Форма «чума» — напоминание о восприятии «переселенцев» в Европе, прежде всего – римлянами и греками .
В. Кучкин пишет, по поводу повреждений в пергаменте, на котором написаны завещания: «Приведенные примеры делают наглядными два заключения. Во-первых, если просто воспроизводить только сохранившийся текст княжеских завещаний XIV в., то он читаться не будет. Вместо слов, связанных в предложения, во многих случаях будут части слов и даже отдельные буквы, а иногда не будет даже их. Текст потеряет смысл. Поэтому, и это во-вторых, при публикации грамот утраченный текст необходимо восстанавливать.
(Перевод)
Во имя отца и сына и святого духа. Я грешный, ничтожный раб божий Иван, пишу духовную грамоту, идя в Орду, никем не принуждаем, в здравом своем уме, в полном здоровье. На случай, если бог что решит о моей жизни, даю завещание сыновьям моим и княгине моей. Завещаю сыновьям своим отчину свою Москву, а раздел учинил им такой. Дал я сыну старшему Семену: Можайск со всеми волостями, Коломну со всеми Коломенскими волостями, Городенку, Мезыню, Песочную и Середокоротну, Похряне, Устьмерску, Брошевую, Гвоздну, Ивани деревни, Маковец, Левичин, Скульнев, Канев, Гжель, Горетову, Горки, село Астафьевское, село на Северске в Похрянском уезде, село Константиновское, село Оринйнское, село Островское, село Ко-потенское, сельцо Микульское, село Малаховское, село Напрудское у города. А при своей жизни дал я сыну моему Семену: 4 цепи золотых, 3 пояса золотых, 2 чаши золотых с жемчугами, блюдце золотое с жемчугом, с драгоценными камнями, 2 ковша золотых больших; и из посуды серебряной дал ему 3 блюда.серебряных. Даю сыну моему Ивану: Звенигород, Кремичну, Рузу, Фоминское, Суходол, Великую слободу, Замошскую слободу, Угож, Ростовцы, Окать-еву слободку, Скирминовское, Тростну, Негучу; а села: Рюховское, село Каменецкое, село Рузское, село Белжинское, село Максимовское, село Андреевское, село Вяземское, село Домонтовское, село в Замошской слободе, село Семчинское. А из золота я дал сыну моему Ивану: 4 цепи золотых, пояс золотой большой с жемчугом, с драгоценными камнями, пояс золотой с застежками, пояс, украшенный сердоликом, золотом окованный, 2 ковша золотых, 2 чашки круглых золотых, блюдо серебряное ездинское, 2 блюдца малых. Я дал сыну моему Андрею: Лопасню, Северскую, Нарунижское, Серпухов, Нивну, Темну, Голичихи, Щитов, Перемышль, Ростовец, Тухачев; а села: село Талежское, село Серпуховское, село Колбасинское, село Нарское, село Перемышльское, село Битяговское, село Труфо-новское, село Ясиновское, село Коломенское, село Ногатинское. А из золота я дал сыну моему Андрею: 4 цепи золотых, пояс золотой фряжский с жемчугом, с драгоценными камнями, пояс золотой с крюком на багряном шелке, пояс золотой золотоордынский, 2 чаши золотые, 2 ковшика золотых малых, а из блюд-блюдо серебряное и два малых. А княгине моей с меньшими детьми даю: Сурожик, Мушкину гору, Радонежское, Бели, Ворю, Черноголовль, на Воре слободку Софронов-скую, Вохну, Дейково, Раменье, Данилищеву слободку, Машев, Сельну, Гуслицу, Раменье, что было за княгинею; а села: село Михайловское, село Луцинское, село у озера, село Радонежское, село Дейгунинское, село Тыловское, Рогож, село Протасьевское, село Аристовское, село Топастенское, село Михайловское на Яузе, 2 села Коломенских. А из городских доходов даю княгине моей осмничее, а тамгою и другими доходами городскими поделятся сыновья мои; также и проездными торговыми пошлинами, которые у кого в уезде, то - тому, а оброком городским Васильцева веданья поделятся сыновья мои. А что касается моих бортников и оброчников купленных, то которые у кого в росписи (значатся), то-тому. А если, по моим грехам, татары будут доискиваться каких волостей и отнимут у вас, сыновей моих и у княгини моей, поделитесь вы опять этими волостями вместо тех. А численных людей пусть ведают сыновья мои сообща, а моими людьми, купленными, в большом свертке, пусть поделятся сыновья мои. А золото княгини моей Елены я отдал дочери своей Фетинье-14 обручей и ожерелье матери ее, монисто новое, что я сковал, а чело (головной убор) и гривну (обруч на шею) я дал при себе. А что я добыл золота, что мне дал бог, и коробочку золотую, то отдал княгине моей с меньшими детьми. А из одежд моих сыну моему Семену кожух красный жемчужный, шапку золотую; а сыну моему Ивану-кожух желтого шелка с жемчугом, епанчу большую с оплечьями; моему сыну Андрею-бугай (верхняя одежда) соболий с наплечниками, с крупным жемчугом, с драгоценными камнями, суконную одежду с оплечьями. А 2 кожуха с нагрудьями, с жемчугом, что я теперь сделал, то дал меньшим детям своим Марии и Федосье с ожерельем. А мои пояса серебряные пусть раздадут их попам. А мои 100 рублей у Ески пусть раздадут по церквам. А что осталось из моей посуды серебряной, тем пусть поделятся сыновья мои и княгиня моя. А что останется из моих одежд, то пусть раздадут по попам и на Москве. Блюдо большое с 4 кольцами отдаю святой богородице Владимирской. Я сыну моему Семену дал стадо, а другое-Ивану, другими стадами моими пусть поделятся сыновья мои и княгиня моя. Кроме московских сел, даю сыну моему Семену села свои купленные: село Аваковское в Новгороде на Улале, а другое во Владимире- Борисовское. А села, что я купил, Петровское, Алексинское, Вседобричь и Павловское на Масе (половину купил, а половину выменял у митрополита) и сельца на Масе, что я купил у Афинея, то даю сыну моему Ивану. А что я купил села Варварское и Меловское у Юрьева, что выменял на Матвеищевское село, то даю сыну моему Андрею. А село Павловское (купля бабки нашей) и новое сельцо, что я купил, и Александр святой, что я купил в Костроме, то даю княгине своей. А село, что я купил в Ростове,-Богородицкое, то отдал Бориску Воркову, если он будет служить какому-либо сыну моему, село будет ва ним, а если он не будет служить детям моим, пусть отнимут (у него) село. А сельцо на Кержаче, что я купил у игумена Прокофия, другое- Леонтьевское, третье Шараповское, то отдаю святому Александру для своего поминовения. А завещаю тебе, сыну моему Семену, братьев твоих младших и княгиню мою с меньшими детьми: после бога ты будешь о них заботиться. А кто эту мою грамоту нарушит, пусть судит его бог.
А на это свидетели: отец мой духовный Ефрем, отец мой духовный Феодосии, отец мой духовный поп Давыд.
Хрестоматия по истории СССР. Т. I / Сост. В. Лебедев и др. М., 1940.
СКАЗАНИЕ О КНЯЗЬЯХ ВЛАДИМИРСКИХ
СКАЗАНИЕ О ВЕЛИКИХ КНЯЗЬЯХ ВЛАДИМИРСКИХ ВЕЛИКОЙ РУСИ
Из истории Ханаанской и Арфаксада, первого потомка Ноя, родившегося после потопа. По благословению отца Ноя вся вселенная была разделена на три части между тремя сыновьями его - Симом, Хамом и Иафетом. За нерадивость был Хам лишен отцовского благословения, потому что не покрыл наготы отца своего Ноя, упившегося вином. Когда отрезвел Ной от вина и узнал, что сделал над ним меньший сын его, то сказал: «Проклят будь Хам, да будешь рабом у братьев своих». И благословил он двух сыновей своих, Сима и Иафета, которые прикрыли отца своего, не глядя на него, чтобы не видеть наготы его. И благословил он Симова сына Арфаксада, чтобы поселился он в земле Ханаанской. И родились у Арфаксада два сына-близнеца: имя одного - Мерсем, другого - Хус, они были основателями Египта. И пошли от них многочисленные потомки по родам их. Хус ушел в дальние пределы Индийской страны, и его потомки оттуда распространились на восток; потомки же Мерса распространились вплоть до нас. Потомки Иафета населили северные страны до дальнего севера. И воцарился некто из того же рода, по имени Фарис, в Калаврийских странах и основал город во имя свое по названию Арфакс. Правнук же его, по имени Гайдуварий, был первым создателем астрологии в Ассирии, во владениях потомков Сима, а после него был Сеостр. Сей же Сеостр самым первым на земле воцарился в Египте, и по потомкам его прошло много лет. Из его рода происходил и Феликс, который обладал всей вселенной. После же Феликса, по прошествии многих лет, воцарился некий царь в Египте, происходивший из того же рода, по имени Нектанав, был он волхв, от него у Олимпиады, жены Филиппа, родился Александр Македонский. Александр был вторым властителем вселенной и обладал ею двенадцать лет, а всего он жил тридцать два года; перед кончиной он передал Египет своему полководцу Птолемею. Мать же Александрова после смерти сына своего возвратилась к отцу своему Фолу, царю ефиопскому. Фол же отдал ее во второй раз замуж за Виза, родственника Нектанава. Виз же родил от нее дочь и назвал ее Антией; он основал город в Сосвенах и назвал город этот, который теперь именуется Царьградом, по имени своему и своей дочери, Византия. От Александра Македонского до Птолемея Прокаженного насчитывается двадцать два Птолемея.
У Птолемея Прокаженного была дочь премудрая, по имени Клеопатра, она правила Египетским царством вместе с отцом своим Птолемеем. И в это время Юлий, кесарь римский, послал зятя своего Антония, стратига римского, воевать Египет. Когда Антоний пришел с огромным войском посуху и по морю, чтобы захватить Египет, то Клеопатра послала к Антонию, стратигу римскому, своих послов с богатыми дарами, говоря: «Ведаешь ли, о стратиг, о египетском богатстве? Лучше с миром царствовать, чем в безумье проливать кровь человеческую». Умилосердился Антоний и взял Египет без кровопролития, и вышла за него замуж премудрая царица Клеопатра; и воцарился Антоний в Египте. И Юлий, кесарь римский, услышав о своеволии Антония, поставил брата своего Августа стратигом над воеводами и послал его с четырьмя другими братьями своими и со всей силой римской на Антония. И, придя, Август покорил Египет и убил зятя своего Антония, а сам воцарился в Египте. Взял он и Клеопатру-царицу, дочь Птолемея Прокаженного, и отправил ее в Рим на кораблях вместе с захваченными великими богатствами египетскими. Она же сказала: «Лучше мне царицей египетской умереть, чем быть приведенной пленницей в Рим» - и уморила себя змеиным ядом.
На Юлия же восстали воеводы Врут, Помпей и Красс и убили его в Риме. И вскоре к Августу в Египет пришла весть о гибели Юлия, и сильно опечалился он при известии о смерти брата. И, не медля, созвал всех воевод, и военачальников, и нумеров, и препоситов и известил их о смерти Юлия, цезаря римского. Они же все, римляне и египтяне, единогласно воскликнули: «О преславный стратиг, Юлия-кесаря, брата твоего, воскресить не можем, а твое величество венчаем венцом римского царства». И облекли его в одеяния Сеостра, первого царя Египта: в порфиру и виссон, и препоясали его поясом дермлидовым, и возложили на голову его митру Пора, царя индийского, которую принес Александр Македонский из Индии, и накинули ему на плечи мантию царя Феликса, обладавшего всей вселенной, и дружно воскликнули громким голосом: «Радуйся, Август, царь римский и всей вселенной!»
В год 5457 (51 до н. э.) Август, кесарь римский, пошел в Египет, где царствовали правители из египетского рода Птолемеев, со своими воеводами. И встретил его Ирод, сын Антипатра, помогая ему с великой охотой и воинами, и пищей, и дарами. И бог вручил Египет и Клеопатру в руки Августу. Август же начал собирать дань со всей вселенной. Брата своего Патрикия поставил царем Египта; Августалия, другого брата своего, поставил властелином Александрии, Ирода же, сына Антипатра, аскалонитянина, за то, что тот почтил его, поставил царем над иудеями в Иерусалиме; Азию же вручил Евлагерду, родичу своему; Илирика же, брата своего, поставил правителем в верховьях Истра; а Пиона учредил правителем в Золотых землях, которые ныне называются Угорской землей; а Пруса, родича своего, послал на берега Вислы-реки в города Мальборк, и Торунь, и Хвоини, и преславный Гданьск, и во многие другие города по реке, называемой Неманом и впадающей в море. И жил Прус очень много лет, до четвертого поколения; и с тех пор до нынешних времен зовется это место Прусской землей.
И вот в то время некий воевода новгородский по имени Гостомысл перед кончиной своей созвал всех правителей Новгорода и сказал им: «О мужи новгородские, советую я вам, чтобы послали вы в Прусскую землю мудрых мужей и призвали бы к себе из тамошних родов правителя». Они пошли в Прусскую землю и нашли там некоего князя по имени Рюрик, который был из римского рода Августа-царя. И умолили князя Рюрика посланцы от всех новгородцев, чтобы шел он к ним княжить. И князь Рюрик пришел в Новгород вместе с двумя братьями; один из них был именем Трувор, а второй - Синеус, а третий - племянник его по имени Олег. С тех пор стал называться Новгород Великим; и начал первым княжить в нем великий князь Рюрик.
А четвертое колено от великого князя Рюрика - великий князь Владимир, который просветил Русскую землю святым крещением в году 6496 (988). А от великого князя Владимира четвертое колено - правнук его Владимир Всеволодович Мономах. Когда сел он на великое княжение в Киеве, то начал советоваться с князьями своими, и с боярами, и с вельможами, так говоря: «Неужели я ничтожнее прежде меня царствовавших и управлявших знаменами царства великой Руси, таких, как князь великий Олег, который ходил и взял с Царьграда большую дань для всех воинов своих и благополучно домой возвратился, или как Всеслав Игоревич, князь великий, который тоже ходил на Константин-град и еще более тяжелой данью его обложил. А мы, божьей милостью, наследовали престол своих прародителей и отца своего великого князя Всеволода Ярославича, и наследники той же чести от бога. Ныне жду совета от вас, моего двора князей, и бояр, и воевод, и от всего христолюбивого воинства; да прославится имя святой живоначальной Троицы силой вашей храбрости с божьей помощью и нашим повелением; какой же вы мне совет дадите?» Так отвечали великому князю Владимиру Всеволодовичу его князья, и бояре, и воеводы: «Сердце царево в руке божьей, а мы все в твоей власти». Тогда великий князь Владимир собирает воевод умелых и мудрых и ставит начальников над воинскими отрядами - тысячников, сотников, пятидесятников; и, собрав многие тысячи воинов, отправляет их во Фракию, область Царьграда; и завоевали большую часть ее, и возвратились с богатой добычей.
В то время правил в Царьграде благочестивый царь Константин Мономах и воевал он тогда с персами и латинянами. И принял он мудрое царское решение - отправил послов к великому князю Владимиру Всеволодовичу: Неофита, митрополита эфесского, и с ним двух епископов, милитинского и митилинского, и антиохийского стратига Антипа, иерусалимского наместника Евстафия и других своих знатных вельмож. С шеи своей снял он животворящий крест, сделанный из животворящего древа, на котором был распят сам владыка Христос. С головы же своей снял он венец царский и положил его на блюдо золотое. Повелел он принести сердоликовую чашу, из которой Август, царь римский, пил вино, и ожерелье, которое он на плечах своих носил, и цепь, скованную из аравийского золота, и много других даров царских. И передал он их митрополиту Неофиту с епископами и своим знатным посланникам, и послал их к великому князю Владимиру Всеволодовичу, так говоря с мольбой: «Прими от нас, о боголюбивый и благоверный князь, во славу твою и честь эти честные дары, которые с самого начала твоего рода и твоих предков являются царским жребием, чтобы венчаться ими на престол твоего свободного и самодержавного царства. Прими и то, о чем будут тебя молить наши посланцы - мы от твоего величия просим мира и любви: тогда церковь божия утвердится, и все православие в покое пребудет под властью нашего царства и твоего свободного самодержавства великой Руси; теперь будешь ты называться боговенчанным царем, увенчанный этим царским венцом рукою святейшего митрополита кир Неофита с епископами». И с тех пор великий князь Владимир Всеволодович стал именоваться Мономахом, царем великой Руси. И пребывал после того. во все время с царем Константином в мире и любви. С тех пор и доныне тем венцом царским, который прислал греческий царь Константин Мономах, венчаются великие князья владимирские, когда ставятся на великое княжение русское.
Во времена же царствования Константина Мономаха отлучился от Царьградской церкви и от истинной веры отошел римский папа Формоз и уклонился в латинство. Тогда царь Константин и святейший патриарх кир Иларий повелели собраться на собор в царствующем граде святейшим патриархам - александрийскому, антиохийскому и иерусалимскому. И по их совету благочестивый царь Константин Мономах со святым Вселенским собором из четырех патриархов, митрополитов, епископов и священников исключили имя папы из церковных поминаний и отлучили его от четырех патриархов. И от православной веры отпали и с тех времен и доныне лытают, потому и называются латинянами. Мы же, православные христиане, исповедуем святую Троицу - безначального Отца с единородным Сыном и с пресвятым единосущным и животворящим Духом в едином божестве, и веруем в нее, и славим, и поклоняемся.
Родословие великих князей литовских. В год 6830 (1322) некий князек, по имени Витянец, из рода смоленских князей, плененный безбожным Батыем, бежал из плена и поселился в Жмудской земле у бортника. И взял у него дочь в жены себе и прожил с нею тридцать лет, и были они бездетны. И убило его громом. И после князя Витенца взял жену его за себя раб его, конюх, по имени Гегименик. И родил от нее семь сыновей: первый - Наримантик, второй - Евнутик, третий - Ольгердик, четвертый - Кейстутик, пятый - Скиригайлик, шестой - Кориадик, седьмой - Мантоник.
В году 6825 (1317) князь московский Юрий Данилович и князь тверской Михаил Ярославич пошли разбираться в споре о великом княжении владимирском. И князь тверской Михаил Ярославич был убит в Орде. Князь Юрий Данилович пришел из Орды, получив великое княжение. И, видя многие города, запустевшими и малочисленность людей, был он охвачен печалью. Ведь после убиения князя Михаила Черниговского рассыпались измаильтяне по всей Русской земле, словно стаи птиц налетели. И христиан - одних мечами губили, других в плен уводили, а те, кто уцелел, от нужды и голода умирали. Разразилась над нами такая беда грехов ради наших.
Великий же князь начал рассылать по городам и селам, чтобы собрать уцелевших людей. Послал он этого Гегименика в Волошскую и в Киевскую земли и по эту сторону Минска, чтобы наводить порядок в плененных городах и селах, собирать дани царские с уцелевших жителей. И с ним послал он некоего славного мужа по имени Бореик и многих других. Этот же Гегименик был муж очень храбрый и великого ума, начал он собирать дань с людей и разыскивать утаенное и сильно обогатился. И набрал он множество людей, щедро давая им все необходимое, и стал владеть многими землями. И начали называть его великим князем литовским Гедимином Первым, без согласия великих государей русских князей и самовольно.
В году 6859 (1351) князь великий Семен Семенович сел на великом княжении владимирском и московском. В том же году преставился Гедимин Первый, великий князь литовский. После него сел на великом княжении литовском старший сын его Наримант. И было у него сражение с иноплеменниками, и попал он к ним в плен. В то время в Орду приезжал великий князь Иван Данилович, и выкупил князь великий Нариманта у татар и отпустил его в Литву. Он же, по данному обету, не дойдя до своей вотчины, крестился, и был назван в святом крещении Глебом. Из-за этого братья его не дали ему великого княжения.
На великом княжении сел брат его Ольгерд, а Наримант, брат его, ушел в Великий Новгород, Евнут же поселился там, где теперь Вильна, а Скиригайло с братом своим Кейстутом поселились около некоего озера за двадцать поприщ от Вильны. И поднялся Скиригайло на брата своего Кейстута и убил его. Сын же Кейстута бежал к немцам и, собрав там много друзей, пришел оттуда и убил дядю своего Скиригайло и двух сыновей его. Он поселился на месте отца своего и дяди своего, и назвал это место «Троки», и заключил союз с дядей своим Ольгердом. Этот Ольгерд вина не пил и был наделен великим разумом, присоединил к себе многие земли и княжения и обладал сильной властью.
В году 6858 (1350) великий князь литовский Ольгерд прислал послов своих к великому князю Семену Ивановичу в Москву со многими дарами, прося мира и жизни братьям своим. Великий князь Семен почтил Ольгерда и братьев его, Кориада и других, отпустил к нему. И снова прислал Ольгерд к великому князю Семену Ивановичу посольство, прося в жены его свояченицу - дочь великого князя тверского Александра Михайловича. И князь великий Семен по благословению духовного отца своего Феогноста, митрополита всея Руси, отдал за него свояченицу свою, великую княжну Ульяну. И родилось от нее семь сыновей: первый - Андрей Полоцкий, второй - Владимир Бельский, третий - Иван Острожский, четвертый - Яков, пятый - Лугвений Волынский, шестой - Василий Черторижский, седьмой - Олелько Киевский.
По прошествии немалого времени князь Ольгерд впал в тяжкий недуг и начал он распределять земли сыновьям: сына своего Якова он любил больше всех и дал ему великое княжение и город Вильно, а остальных сыновей своих учредил по уделам. Благоверная же великая княгиня Ульяна, видя мужа своего Ольгерда при последнем издыхании и заботясь о спасении его, созвала сыновей своих и отца своего духовного призвала, архимандрита печерского. И уговорила своего мужа советом благим и с божьей помощью принять святое крещение. И назван был он в святом крещении Александром. После этого принял он великий иноческий чин и украсился святою схимою - великим ангельским образом и вместо Александра был назван Алексеем; через несколько дней преставился он, и погребли тело его в Вильне, в церкви святой Богородицы, которую он сам создал. После этого супруга его, благоверная княгиня Ульяна, недолгое время пожив, преставилась, и в той же церкви погребли тело ее.
Яков же, сын Ольгердов, впал в латинскую ересь - стал Ягайлом, великим князем литовским, и был он советником и другом Мамая, которого разбил за Доном благоверный великий князь Дмитрий Иванович. А Витовт Кейстутович заключил союз с Ягайлом. После этого Ягайло был позван в Краков, и короновали его в Кракове польским королем, а в Вильне он посадил брата своего Витовта. Витовт же, став в Вильне великим князем литовским, начал строить много новых городов, укрепил Киев и Чернигов и взял Брянск и Смоленск, и присоединились к Витовту все князья пограничные с вотчинами своими: от Киева до самого княжества Фоминского. Вот что известно о них.
Доношение о Московии
Престол сего великого Господина Василия, императора и Государя всея Руси и великого Князя находится в городе Московии, окружность которого - три с половиной лиги, и который по большей части расположен в болотах, так что значительную часть приходится проходить по деревянным настилам, в коем городе имеется каменный кремль, построенный тому уже лет пятьдесят некоторыми итальянцами, присланными в угоду сему Князю сиятельнейшим Лодовико, герцогом Миланским, или построен по образцу Кастелло - Рокка в городе Милане. Он весьма укреплен и надежен, а внутри его есть дворец, тоже каменный, жильё и местопребывание Князя. Там есть также каменная церковь, в коей совершаются богослужения. Во всем государстве, при том что оно столь обширно, найдется разве что еще одна каменная церковь, да четыре-пять домов [каменных], все теми же итальянцами построенных. Есть в этом городе река судоходная, называемая Московия, которая его омывает, как и значительную часть страны, много большей, чем Италия,- от коей получает Князь титул Великого Князя, в отличие от многих других князей, его вассалов, которые находятся под его властью. [Город] имеет стены не каменные, но из дерева, столь хорошо спаянные между собою, что их поистине можно назвать укреплениями; разделен на районы со своими разгородками: так что войти из одного в другой вовсе нелегко для всех; и еще того менее разрешено кому бы то ни было переходить из одного города в другой, или с одного места на другое без разрешения Князя или его служителей. Покидать страну запрещено кому бы то ни было и в особенности чужеземцам, поскольку все выходы строжайше охраняются, и нарушителей подвергают суровейшим наказаниям. Чужеземцам из любой страны свободно разрешено въезжать в страну, и того более - их не только принимают, но и осыпают милостями; Князь немедленно повелевает одеть их в лучшие одежды и благоустроить их; если это ремесленники, им надлежит заниматься соответственным искусством, если же солдаты - эти особенно дороги; итальянцев же прежде всех уважают и любят. Нет здесь никакого писаного закона, но Князь старательно следует собственным обычаям. Его воля, однако, единственно почитается за закон, и настолько ему все подчинены, что если он прикажет кому пойти и повеситься, бедняга не усомнится немедленно подвергнуть себя таковому наказанию. Не видно ни у кого и такой смелости, чтобы кто-то решился сказать - это имущество мое; но говорит - по милости великого Государя приобрел я сие имущество. И, если сказать правду, все имущество, не только общественное, но и частное, каково бы оно ни было,- принадлежит сему Князю, и он сегодня дает одному и отнимает от другого завтра, и крайне часто в одно мгновение возвышает одного до самых высших степеней и положения и опускает другого до самого низа и нищенских условий. И тот, кто низложен или от коего отнято что-то, не только не жалуется или печалится, но, простершись ниц, бьет челом о землю и возносит хвалу Государю, что тот его низложил или же отнял у него то имущество, коим он владел столько времени по его милости. Дела духовные отправляются и для Князя и для народа его Епископами, Священниками и Монахами согласно порядку и обряду Греческому; высшее священство избирается Князем, рукоположение же и воздвижение в сан принимают от Патриарха Константинопольского, или же от его наместников в этой стране. Отказываются подчиняться Папе Римскому, не потому что не почитают его за Наместника Христова и преемника Петра, но потому - говорят - что отклонился от порядка Христова и обычаев Петра.
Сей Князь весьма силен, даже всемогущественен благодаря деньгам, серебру и золоту, ибо постоянно накопляет и мало тратит на войны и охрану своих городов, так как получает ежегодную дань из областей,- о которых затем будет идти речь - в огромных размерах, но не в золоте или серебре или деньгами, кои во многих областях неизвестны, но шкурами таких зверей, как Соболи, Куницы, Снежные барсы, Волки, Горностаи, Барсуки, Собаки, и других животных разных видов, медом и воском; равным образом получает не только десятину злаками и плодами земли, но такую часть, сколько он хочет и сколько ему нравится, ибо не позволено противиться его воле. Цена этих шкур велика, есть Соболи, которые стоят по сто дукатов за штукуй и которых очень ценят в особенности Поляки, Литовцы, Самогиты, Масовиты, Богемы, Слезы, Молдавы, Моравы, Венгры, Валахи и Турки, Прусы, Ливоны, Шведы, Даны, Англичане, Немцы, Французы, Испанцы, Итальянцы и наконец все народы, где дает себя знать холод. Из этих народов некоторые приобретают их за деньги, прочие - обменивая другие свои вещи и товары, как делают в особенности граничащие с Балтийским морем, которые доставляют на рынки в город - столицу Ливонии, на берегу реки Двины - бархат, камку, атлас и другие подобные ткани, а московиты привозят Соболей и другие меха, приезжают со знаками и даже с толмачами для обмена товарами. Князь в этих делах более чем ловкий, имея свои места и постоянных представителей, которые настойчиво занимаются этой торговлей. Я уже сказал, что некоторые народы доставляют в качестве дани шкуры собак, ибо поистине есть собаки такой белизны и со шкурой столь блестящей и длинной, что сии меха выделяются красотой и ценностью большими, чем меха рысей. Другие же собаки столь велики и сильны, что их обучают волочить повозки, или сани особенно в горах, где охотятся на Соболей - таким образом, что охотники и лучники, которые их преследуют на этих санях по снегу, поднимаются до самых вершин гор и с такой ловкостью, что удобно ранят Соболей только в носовые дырки, так как иначе испортился бы мех. Меда же и воска великое изобилие; из меда приготовляется особый напиток, под названием Медовуха, каковой используется в качестве пития всем благородным населением страны. Смею сказать, что видел леса в сто и более миль, полные пчел, которые сами по себе, без помощи людей, производят мед. Этот мед, смешанный с разными фруктами и ягодами, особенно с земляникой - которая в огромном количестве и в больших размерах произрастает - делает описываемый напиток столь приятным этим людям, что - как они говорят -он ни с чем несравним; они почитают его столь приятным, что никогда не насыщаются вполне, и более того - пьют его, без всякой другой пищи, до полного опьянения. Но пить его дозволяется отнюдь не всем; более того - это запрещается всем, кроме как служителям Князя, каковые по приказанию Его Светлости продают его и от сего извлекают великую прибыль. Что же касается рыб, сия страна имеет их в большом количестве и таких размеров и столь доброго качества, что я не видал и не пробовал ничего подобного ни в какой другой стране. Из костей же и зубов сих рыб производят наручия для оружия, украшения для седел, шахматы и иные изделия, каковые кажутся сделанными из натурального эбена. Имеют сии страны зерна и фуража безмерно,- несмотря на то, что земля покрыта снегом почти девять месяцев в году, и вследствие столь долгого снежного периода почти все парнокопытные звери и животные - и в особенности Зайцы, Лисы, Медведи и птицы - все белые, как снег.
Сей князь может поставить под ружье около 400 тысяч конников, по большей части лучников, а также других - копьеносцев и владеющих саблями, при весьма малых расходах, ибо они воюют не по найму, но из любви, уважения, страха и подчинения, и обильное питание является для них единственной наградой. За два алтына можно получить большой мешок с зерном, а алтын, равный примерно шести венецианским сольдо. Из-за великого изобилия зерна имеется здесь и великое изобилие пива - широко распространенный напиток в этой стране, который производится из зерна. Есть здесь и великое изобилие мяса вследствие большого числа волов; самая же большая цена, что платят за лучшего вола не превышает золотого дуката.
Изобилуют здесь также и молочные продукты, птицы дикие и домашние, и звери лесные, кои при столь большом количестве практически ничего не стоят.
Платою же за доблесть воинов служат одежды, из различного качества материй шелковых и суконных, коими изобилует князь, получая их из разных концов страны, и смею сказать, что только в Москове видал более 200 тысяч камзолов, шитых золотом и из шелка, и камлотовых, по цене более низкой, подбитых куньим мехом или барсуком; они хранятся во множестве хранилищ мехов, качество коих [мехов] выше описание, и кои [хранилища] занимают главную улицу, длиннее, чем от Риальто до Сан Марко. Хочу отметить, что всякий раз, когда нас приглашали к князю и когда приходилось идти к Его Светлости, мы видели с одной стороны улицы от нашего жилища вплоть до Кремля, местопребывания сего князя, на расстоянии с поллиги - что составляет две с половиной итальянских мили - людей, одетых в одежды, полученные из казны, числом более 40 тысяч, расположенных в знак уважения, а когда приходилось возвращаться домой, в ночное время, стояли зажженные лучины вышиной около шага по обеим сторонам улицы в двух шагах друг от друга и они создавали такое освещение, как если бы было полуденное солнце. Что же до прокормления нашего и нашего окружения, мы не израсходовали ровно ничего, ибо Князь не терпел - более того, прямо запрещал - чтобы нам что-либо продавали; но с его двора нам посылались каждый день продукты разного рода и в таком количестве, что достало бы и двумстам персонам, так что приходилось питать ими прохожих и ближних и бедных, что мы и делали как по приезде, так и во время проживания там и возвращения через всю страну и сии продукты обычно были дикие петухи, куропатки, фазаны, журавли, лебеди, дикие утки, зайцы и другие животные.
