Ты, мужик, - прохвост!
Сволочь, бестия!
Оплати-кось нам
За поместия.
Оплати за то,
Что ты вешал знать,
Эй, в кнуты их всех,
Растакую мать!
Сергей Есенин, «Песнь о великом походе»
«Белый террор в России» – так называется книга известного историка, доктора исторических наук Павла Голуба. Собранные в ней документы и материалы камня на камне не оставляют от широко циркулирующих в средствах массовой информации и публикациях на историческую тему выдумках и мифах.
Белый террор – это самый беспощадный и безжалостный, самый жестокий и кровавый, самый мстительный и безнравственный, самый несправедливый и массовый террор в истории России. Это террор дворян-рабовладельцев, тоскующих по крепостному праву, против вышедших из повиновения рабов. Белогвардейские каратели, под радостные рукоплескания буржуазной интеллигенции и благословения попов, с невероятной изобретательностью и жестокостью мстили русскому народу за непокорность. Они не просто расстреливали, вешали, топили в реках и сжигали рабочих, крестьян, советских руководителей, красноармейцев и красных партизан, но, прежде чем убить, подвергали невероятным издевательствам и пыткам: у живых людей вырезали звезды на груди и лбу, заливали рты расплавленным свинцом, вспарывали животы и набивали их зерном…
Просто удивительно, до чего же наивен русский народ. Вот уже прошло 22 года, как внешним врагам России и русского народа с помощью внутренних коллаборационистов удалось расчленить Российскую империю-СССР на множество марионеточных «независимых» государств, подконтрольных США и Евросоюзу, привести к власти в этих осколках России потомков и сторонников белогвардейской сволочи, разграбить несметные богатства, созданные советским народом, установить еврейскую гегемонию во всех средствах массовой информации, культуре, образовании, экономике, религии, пропаганде и политике, а государственно-образующий русский народ продолжает, с какой-то нищенской безисходной покорностью, верить властям и ждать от них милостыни. Как, с какой силой надо орать спящему, как в наркотическом непробудном и бесчувственном сне, народу, чтобы тебя услышали? Лю-ю-ю-ди-и-и-и-и!!! Не верьте и не ждите.
Кому непонятно, кто сегодня захватил власть в России и во всех республиках бывшего СССР, пусть вспомнит последнего российского Царя немца Николая Кровавого, белый террор и нашествие Антанты. Уже только тот факт, что скелеты белых террористов везут из Европы и с воинскими почестями перезахороняют в Москве, кровавым убийцам русского народа сооружают памятники, объявляют их «патриотами» и «святыми борцами» за ими же разрушенную, ограбленную и опозоренную Россию – говорит об истинном обличьи господствующего класса современной России.
Современная российская власть и холуйствующая перед ней интеллигенция просто из кожи выпрыгивают, чтобы заставить россиян забыть, что объявленные современной властью белогвардейские «патриоты» и «святые борцы» призвали 14 государств для интервенции. Власовцы хоть примкнули к напавшим на Россию фашистам, а эти призвали иностранные полчища с единственной целью: «обуздать зарвавшегося хама». Перечитайте «Окаянные дни» Бунина. Как этот «патриот»-интеллигент восторгался высадке любой нечисти на нашу землю: «Уж эти, то точно порядок наведут! И все будет, как прежде!» Идеологию белого движения очень точно выразил генерал Корнилов: «Мы шли к власти, чтобы вешать, и мы вешали, чтобы прийти к власти!»
Отрекшегося от престола Царя Николая II арестовал 2 марта 1917 года генерал Михаил Алексеев – начальник его штаба. Царицу и семью Николая II арестовал 7 марта генерал Лавр Корнилов – командующий Петроградским ВО. Да-да, те самые будущие герои-основатели белого движения…
Правительство Ленина, принявшее на себя ответственность за страну в ноябре 1917 года, предложило семье Романовых выехать к родственникам – в Лондон, но английская королевская семья ОТКАЗАЛА им в разрешении переехать в Англию.
Свержение царя приветствовала вся Россия. «Даже близкие родственники Николая нацепили на грудь красные банты»
, – пишет историк Генрих Иоффе. Великий князь Михаил, которому Николай намеревался передать корону, от престола отказался. Русская Православная Церковь, совершив клятвопреступление церковной присяге на верноподданство, приветствовала известие об отречении царя.
43% (75 тысяч человек) российского офицерства сразу перешло на сторону большевиков, а 57% поддержало белое движение. Но уже в 1918 году из числа офицеров, поддержавших белое движение, 14 тысяч перешли к красным. То есть, более половины российского офицерства поддержали Советскую власть.
Первые несколько месяцев после Октябрьского восстания в Петрограде и Москве не зря были названы «триумфальным шествием советской власти». Из 84 губернских и других крупных городов только в 15 она установилась в результате вооруженной борьбы. «В конце ноября во всех городах Поволжья, Урала и Сибири власти Временного правительства уже не существовало. Она перешла почти без всякого сопротивления в руки большевиков, всюду образовались Советы», – свидетельствует генерал-майор Иван Акулинин в своих воспоминаниях «Оренбургское казачье войско в борьбе с большевиками 1917-1920». «Как раз в это время, – пишет он далее, – в Войско стали прибывать с Австро-Венгерского и Кавказского фронтов строевые части – полки и батареи, но рассчитывать на их помощь оказалось совершенно невозможно: они и слышать не хотели о вооруженной борьбе с большевиками».
Начнем с утверждений о жестокости и кровожадности большевиков, которые, дескать, при малейшей возможности уничтожали своих политических противников. На самом деле руководители большевистской партии стали твердо и непримиримо относиться к ним по мере того, как на собственном горьком опыте убеждались в необходимости решительных мер. А вначале проявлялась определенная доверчивость и даже беспечность. Ведь всего за четыре месяца Октябрь триумфально прошествовал из края в край огромной страны, что стало возможным благодаря поддержке власти Советов подавляющим большинством народа. Отсюда и надежды на то, что ее противники сами осознают очевидное. Многие лидеры контрреволюции, как это видно из документальных материалов, – генералы Краснов, Владимир Марушевский, Василий Болдырев, видный политический деятель Владимир Пуришкевич, министры Временного правительства Алексей Никитин, Кузьма Гвоздев, Семен Маслов, да и многие другие – были отпущены на свободу под честное слово, хотя их враждебность новой власти не вызывала сомнений.
Слово свое эти господа нарушили, приняв активное участие в вооруженной борьбе, в организации провокаций и диверсий против своего народа. Великодушие, проявленное по отношению к явным врагам Советской власти, обернулось тысячами и тысячами дополнительных жертв, страданиями и мучениями сотен тысяч людей, поддержавших революционные перемены.
Согласно общепризнанной точке зрения датой начала «белого террора» считается 28 октября 1917 года - день убийства в Кремле юнкерами революционных солдат 56-го запасного полка. Юнкера, захватившие в плен солдат, приказали им выстроиться, якобы для проверки, у памятника Александру II , а затем по безоружным людям внезапно был открыт ружейно-пулеметный огонь. Было убито 300 человек.
Первые акции «белого террора» отмечались также во время антибольшевистского Ярославского восстания в июле 1918 года.
В августе того же 1918 года антибольшевистским Комитетом членов упраздненного Учредительного собрания были созданы первые «белые» карательные органы и Чрезвычайные суды, которые начали проводить репрессии против рабочих и крестьян, принявших Советскую власть. Самозванное Министерство охраны государственного порядка, возглавляемое Е.Ф. Роговским, и его чрезвычайная часть, в сентябре ввело смертную казнь, а в октябре установило военное положение на всей своей подконтрольной территории и развернула карательные операции военно-полевых судов. Были арестованы, заключены в тюрьмы и расстреляны не менее 20 тысяч интеллигентов, военных, рабочих и крестьян, сочувствующих Советской власти.
Настойчивые призывы к странам Антанты российского генералитета и членов разогнанного большевиками Учредительного собрания, в конце концов, привели к тому, что Советская Россия оказалась в кольце фронтов.
Как же происходило вооруженное вторжение на нашу территорию империалистических держав, воюющих в Европейской войне, позже названной Первой мировой войной?
18 февраля 1918 года германские и австро-венгерские войска (около 50 дивизий) перешли в наступление от Балтики до Черного моря. За две недели они оккупировали огромные пространства.
3 марта 1918 года был подписан Брестский мир, но немцы не остановились. Воспользовавшись договором с Центральной радой (к тому времени уже прочно обосновавшейся в Германии), они продолжили свое наступление на Украине, 1 марта свергли в Киеве советскую власть и продвигались дальше в восточном и южном направлениях на Харьков, Полтаву, Екатеринослав, Николаев, Херсон и Одессу.
5 марта немецкие войска под командованием генерал-майора фон дер Гольца вторглись в Финляндию, где вскоре свергли финское советское правительство.
18 апреля германские войска вторглись в Крым, а 30 апреля захватили Севастополь.
Ксередине июня более 15 тыс. германских войск с авиацией и артиллерией находилось в Закавказье, в том числе 10 тыс. человек в Поти и 5 тыс. в Тифлисе (Тбилиси).
Турецкие войска оперировали в Закавказье ссередины февраля.
9 марта 1918 года
английский десант вошел в Мурманск под предлогом... необходимости защиты складов военного имущества от немцев.
5 апреля
японский десант высадился во Владивостоке, но уже под предлогом... защиты японских граждан «от бандитизма» в этом городе. Вместе с японцами на Дальний восток хлынули американские банды, гонимые жаждой наживы.
25 мая – выступление Чехословацкого корпуса, эшелоны которого находились между Пензой и Владивостоком.
Необходимо учитывать, что «белые» (генералы Алексеев, Корнилов, Антон Деникин, Петр Врангель, адмирал Александр Колчак), сыгравшие свою роль в свержении царя, отреклись от присяги Российской империи, но и не приняли новую власть, начав борьбу за собственное правление в России. Чтобы избежать кривотолков, надо особо подчеркнуть, что развязанные белогвардейцами белый террор и Гражданская война не были борьбой «За Веру, Царя и Отечество», а были борьбой исключительно за собственную власть. Лозунг «За Единую и Неделимую Россию» был чисто пропагандистским и служил ширмой, прикрывающей истинные цели белогвардейских предателей Родины, душителей свободы и террористов.
На юге России, где действовали в основном "Русские освободительные силы", ситуация была завуалирована русской формой "Белого движения". Атаман «Войска донского» Петр Краснов, когда ему указали на «немецкую ориентацию» и поставили в пример «добровольцев» Деникина, ответил: «Да, да, господа! Добровольческая армия чиста и непогрешима.Но ведь это я, донской атаман, своими грязными руками беру немецкие снаряды и патроны, омываю их в волнах тихого Дона и чистенькими передаю Добровольческой армии! Весь позор этого дела лежит не на мне, а на Деникине!».
Колчак Александр Васильевич, столь любимый "романтический герой" современной "интеллигенции". Колчак, нарушив присягу Российской империи, первым на Черноморском флоте присягнул на верность Временному правительству.Узнав об Октябрьской революции, вручил британскому послу просьбу о приеме в английскую армию. Посол, после консультаций с Лондоном, вручил Колчаку направление на Месопотамский фронт. По дороге туда, в Сингапуре, его настигла телеграмма русского посланника в Китае Николая Кудашева, приглашавшего его в Маньчжурию для формирования русских воинских частей.
Итак, к августу 1918 года вооруженным силам РСФСР полностью или почти полностью противостояли иностранные войска. «Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за НАШЕ дело», – написал позже Уинстон Черчилль.
Доктор исторических наук Генрих Иоффе в журнале "Наука и жизнь" №12 за 2004 год – а этот журнал успел за последние годы отметиться ярым антисоветизмом – в статье о Деникине пишет: "На освобожденных от красных территориях шел настоящий реваншистский шабаш. Возвращались старые хозяева, царили произвол, грабежи, страшные еврейские погромы...».
А тем временем «Союзники» белого движения – англичане, французы, американцы и прочие японцы – воровали и вывозили все: золото, металл, уголь, хлеб, станки и оборудование, двигатели и меха. Угоняли гражданские пароходы и паровозы. Только из Украины немцы вывезли до октября 1918 года 52 тыс. тонн зерна и фуража, 34 тыс. тонн сахара, 45 млн. яиц, 53 тыс. лошадей и 39 тыс. голов крупного рогатого скота. Шло масштабное разграбление России.
Как показано в книге «Белый террор в России», Гражданскую войну развязали именно белогвардейцы, которых поддержали западные «друзья России». Без помощи этих «друзей» белогвардейские генералы никогда бы не достигли такого размаха белого террора. Да и сами интервенты активно участвовали как в операциях против Рабоче-Крестьянской Красной Армии, так и в терроре против восставшего народа.
“Цивилизованные” чехословацкие каратели расправлялись со своими “братьями-славянами” огнем и штыком, буквально стирая с лица земли целые поселки и деревни. В одном Енисейске, например, за симпатии к большевикам было расстреляно более 700 человек — почти десятая часть проживавших там. При подавлении восстания узников Александровской пересыльной тюрьмы в сентябре 1919 года чехи расстреливали их в упор из пулеметов и пушек. Расправа продолжалась трое суток, от рук палачей погибло около 600 человек. И таких примеров — великое множество.
Кстати, иностранные интервенты активно способствовали и развертыванию на российской территории новых концлагерей для тех, кто выступал против оккупации или сочувствовал большевикам. Начали же создаваться концлагеря еще Временным правительством. Это — бесспорный факт, о котором также умалчивают разоблачители “кровавых злодеяний” коммунистов. Когда в Архангельске и Мурманске высадились французские и английские войска, один из их руководителей — генерал Пуль от имени союзников торжественно обещал северянам обеспечить на захваченной территории “торжество права и справедливости”. Однако почти сразу же после этих слов на захваченном интервентами острове Мудьюг был организован концлагерь. Вот свидетельства тех, кому там довелось побывать:
“Каждую ночь умирало по нескольку человек, и трупы их оставались в бараке до утра. А утром появлялся французский сержант и злорадно вопрошал: “Сколько большевиков сегодня капут?” Из заточенных на Мудьюге более 50 процентов расстались с жизнью, многие сошли с ума…”
После ухода англо-французских интервентов власть на Севере России перешла в руки белогвардейского генерала Миллера. Он не только продолжил, но и усилил репрессии и террор, пытаясь остановить быстро развивавшийся процесс “большевизации масс”. Самым бесчеловечным их олицетворением стала ссыльно-каторжная тюрьма в Иоканьга, которую один из узников охарактеризовал как “наиболее зверский, изощренный метод истребления людей медленной, мучительной смертью”. Вот выдержки из воспоминаний тех, кому чудом удалось выжить в этом аду:
“Умершие лежали на нарах вместе с живыми, причем живые были не лучше мертвых: грязные, покрытые струпьями, в рваном тряпье, заживо разлагающиеся, они представляли кошмарную картину”.
К моменту освобождения Иоканьги от белых там из полутора тысяч заключенных остались 576 человек, из которых 205 уже не могли передвигаться.
СИСТЕМА подобных концлагерей, как показано в книге, была развернута в Сибири и на Дальнем Востоке адмиралом Колчаком — наиболее, пожалуй, жестоким из всех белогвардейских правителей. Они создавались как на базе тюрем, так и в тех лагерях военнопленных, которые были построены еще Временным правительством. Более чем в 40 концлагерей режим загнал почти миллион (914178) человек, отвергавших реставрацию дореволюционных порядков. К этому надо приплюсовать еще около 75 тысяч человек, томившихся в белой Сибири. Более 520 тысяч узников режим угнал на рабский, почти не оплачиваемый труд на предприятиях и в сельском хозяйстве. Однако ни в солженицынском “Архипелаге ГУЛАГ”, ни в писаниях его последователей А. Яковлева, Д. Волкогонова и других об этом чудовищном архипелаге — ни слова. Хотя тот же Солженицын начинает свой “Архипелаг” с Гражданской войны, живописуя “красный террор”. Классический пример лжи путем простого умолчания!
В антисоветской литературе о Гражданской войне много и с надрывом пишется о “баржах смерти”, которые, дескать, использовались большевиками для расправы с белогвардейскими офицерами. В книге П. Голуба приводятся факты и документы, свидетельствующие о том, что “баржи” и “поезда смерти” стали активно и массированно применяться именно белогвардейцами. Когда осенью 1918 года на восточном фронте они стали терпеть поражение от Красной Армии, в Сибирь, а затем на Дальний Восток потянулись “баржи” и “поезда смерти” с узниками тюрем и концлагерей.
Когда “поезда смерти” находились в Приморье, их посетили сотрудники американского Красного Креста. Один из них — Р. Бьюкели написал в своем дневнике:
УЖАС и смерть — вот что несли народу, отвергавшему дореволюционный режим, белогвардейские генералы. И это отнюдь не публицистическое преувеличение. Сам Колчак откровенно писал о созданной им “вертикали управления”: “Деятельность начальников уездных милиций, отрядов особого назначения, всякого рода комендантов, начальников отдельных отрядов представляет собой сплошное преступление”. Хорошо бы задуматься над этими словами тем, кто восхищается сегодня “патриотизмом” и “самоотверженностью” белого движения, которое-де в противоположность Красной Армии отстаивало интересы “Великой России”.
Ну а что касается “красного террора”, то его размеры были совершенно несопоставимы с белым, да и носил он в основном ответный характер. Это признавал даже генерал Гревс, командующий 10-тысячным американским корпусом в Сибири:
“В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали, Я не ошибусь, если скажу, что на каждого человека, убитого большевиками, приходилось 100 человек, убитых антибольшевистскими элементами”.
И так было не только в Восточной Сибири. Так было по всей России.
Впрочем, откровенные признания американского генерала отнюдь не снимают с него вины за участие в расправах над отвергавшим дореволюционные порядки народом. Террор против него осуществлялся совместными усилиями иностранных интервентов и белых армий. Всего на территории России было более миллиона интервентов — 280 тысяч австро-германских штыков и около 850 тысяч английских, американских, французских и японских. Совместная попытка белогвардейских армий и их иностранных союзников учинить российский “термидор” обошлась нашему народу, даже по неполным данным, очень дорого: около 8 миллионов убитых, замученных в концлагерях, умерших от ран, голода и эпидемий. Материальные же потери страны, по оценкам экспертов, составили астрономическую цифру — 50 миллиардов золотых рублей.
Вот немного исторических фото тех времен — как прапрадеды нынешних почитателей белогвадейцев и американск их и английских бандитов мародерничали в России:
Десант Антанты в Архангельске, август
1918 года
Американцы и шотландцы охраняют пленных красноармейцев в Березнике
Томичи переносят тела расстрелянных участников антиколчаковского восстания
Раскопки могилы, в которой погребены жертвы колчаковских репрессий марта 1919 года, Томск, 1920 г.
Жертвы Колчака в Новосибирске, 1919 г.
Большевики, убитые чехами под Владивостоком
Американский интервент позирует возле трупа убитого большевика
Американские охотники на большевиков
Пленные красноармейцы в Архангельске
Парад союзников в Мурманске, по случаю окончания Первой мировой войны (ноябрь 1918 года).
Возвращение ВОРОВ на родину с награбленным!
В СССР было принято рассматривать белогвардейцев как врагов советской власти и живописать их зверства. В постперестроечную эпоху в обиход вошел термин «красный террор», которым принято обозначать большевистскую политику в отношении дворянства, буржуазии и прочих «чуждых классов». А как же «белый террор»? Имел ли он место в принципе?
«Белый террор» - достаточно условный термин, которым современные историки обозначают репрессивные меры, направленные против большевиков и их сторонников.
Как правило, насильственные акты носили спонтанный, неорганизованный характер, но в некоторых случаях они были санкционированы временными военными и политическими властями.
Первый официально зафиксированный акт «белого террора» состоялся 28 октября 1917 года. Юнкера, освобождавшие от восставших Московский Кремль, выстроили безоружных солдат 56-го запасного полка, перешедших на сторону большевиков, у памятника Александру II, якобы с целью проверки, и открыли по ним огонь из ружей и пулеметов. В результате этой акции погибло около 300 человек.
Считается, что один из белогвардейских «вождей», генерал Л.Г. Корнилов, якобы отдал приказ не брать пленных, а расстреливать на месте. Но никакого официального распоряжения по этому поводу обнаружено так и не было. Корниловец А.Р. Трушнович впоследствии рассказывал, что, в отличие от большевиков, которые объявили террор законодательно, идейно его оправдывая, армия Корнилова выступала за законность и правопорядок, поэтому она избегала реквизиций имущества и излишних кровопролитий. Однако случалось и так, что обстоятельства вынуждали корниловцев отвечать жестокостью на жестокость со стороны врагов.
Например, в районе станицы Гниловской под Ростовом произошло убийство большевиками нескольких раненых корниловских офицеров и сестры милосердия, которая их сопровождала. В районе Лежанки казачий разъезд большевики захватили в плен и заживо закопали в землю. Там же они вспороли живот местному священнику и за кишки проволокли его по всей станице. Многие близкие корниловцев оказались замучены большевиками, и тогда они стали убивать пленных…
Летом 1918 года к власти в Поволжье пришли сторонники Учредительного собрания. Белогвардейцы учинили расправу над многими партийно-советскими работниками. На территории, находившейся под контролем Комуча, создавались охранные структуры, военно-полевые суды, для казни большевистски настроенных лиц использовались так называемые «баржи смерти». В сентябре-октябре были жестоко подавлены рабочие восстания в Казани и Иващенково.
На севере России 38 тысяч человек попали в архангельскую тюрьму по обвинению в большевистской деятельности. Около 8 тысяч арестантов расстреляли, еще более тысячи скончались в стенах тюрьмы.
В том же 1918 году около 30 тысяч человек стали жертвами «белого террора» на территориях, находившихся под контролем генерала П.Н. Краснова. Вот строки из приказа коменданта Макеевского района от 10 ноября 1918 года: «Рабочих арестовывать запрещаю, а приказываю расстреливать или вешать; Приказываю всех арестованных рабочих повесить на главной улице и не снимать три дня».
В ноябре 1918 года адмиралом А.В. Колчаком активно проводилась политика высылки и расстрелов сибирских эсеров. Член ЦК партии правых эсеров Д.Ф. Раков писал: «Омск просто замер от ужаса… Убитых... было бесконечное множество, во всяком случае, не меньше 2500 человек. Целые возы трупов провозили по городу, как возят зимой бараньи и свиные туши…»
Мы шли к власти, чтобы вешать, а надо было вешать, чтобы прийти к власти
Не оскудевает поток статей и заметочек о "добром Царе-батюшке", благородном белом движении и противостоящих им красных упырях- душегубах. Я не собираюсь выступать ни за одну, ни за другую сторону. Просто приведу факты. Просто голые факты, взятые из открытых источников, и ничего более. Отрекшегося от престола Царя Николая II арестовал 2 марта 1917 года генерал Михаил Алексеев - начальник его штаба. Царицу и семью Николая II арестовал 7 марта генерал Лавр Корнилов - командующий Петроградским ВО. Да-да, те самые будущие герои-основатели белого движения…
Правительство Ленина, принявшее на себя ответственность за страну в ноябре-17, предложило семье Романовых выехать к родственникам - в Лондон, но английская королевская семья ОТКАЗАЛА им в разрешении переехать в Англию.
Свержение царя приветствовала вся Россия. «Даже близкие родственники Николая нацепили на грудь красные банты»
, - пишет историк Генрих Иоффе. Великий князь Михаил, которому Николай намеревался передать корону, от престола отказался. Русская Православная Церковь, совершив клятвопреступление церковной присяге на верноподданство, приветствовала известие об отречении царя.
Офицерство России.
57% его поддержало белое движение, из них 14 тысяч позже перешли к красным. 43% (75 тысяч человек) - сразу пошли за красных, то есть, в конечном счете - более половины офицерства поддержали Советскую власть.
Первые несколько месяцев после Октябрьского восстания в Петрограде и Москве не зря были названы «триумфальным шествием советской власти». Из 84 губернских и других крупных городов только в 15 она установилась в результате вооруженной борьбы. «В конце ноября во всех городах Поволжья, Урала и Сибири власти Временного правительства уже не существовало. Она перешла почти без всякого сопротивления в руки большевиков, всюду образовались Советы», - свидетельствует генерал-майор Иван Акулинин в своих воспоминаниях «Оренбургское казачье войско в борьбе с большевиками 1917-1920». «Как раз в это время, - пишет он далее, - в Войско стали прибывать с Австро-Венгерского и Кавказского фронтов строевые части - полки и батареи, но рассчитывать на их помощь оказалось совершенно невозможно: они и слышать не хотели о вооруженной борьбе с большевиками».
Русские офицеры разделились в своих симпатиях…
Как же при таких обстоятельствах Советская Россия вдруг оказалась в кольце фронтов? А вот как: с конца февраля - начала марта 1918 года империалистические державы обеих воюющих в мировой войне коалиций начали масштабное вооруженное вторжение на нашу территорию.
18 февраля 1918 года германские и австро-венгерские войска (около 50 дивизий) перешли в наступление от Балтики до Черного моря. За две недели они оккупировали огромные пространства.
3 марта 1918 года был подписан Брестский мир, но немцы не остановились. Воспользовавшись договором с Центральной радой (к тому времени уже прочно обосновавшейся в Германии), они продолжили свое наступление на Украине, 1 марта свергли в Киеве советскую власть и продвигались дальше в восточном и южном направлениях на Харьков, Полтаву, Екатеринослав, Николаев, Херсон и Одессу.
5 марта немецкие войска под командованием генерал-майора фон дер Гольца вторглись в Финляндию, где вскоре свергли финское советское правительство. 18 апреля германские войска вторглись в Крым, а 30 апреля захватили Севастополь.
К середине июня более 15 тыс. германских войск с авиацией и артиллерией находилось в Закавказье, в том числе 10 тыс. человек в Поти и 5 тыс. в Тифлисе (Тбилиси).
Турецкие войска оперировали в Закавказье с середины февраля.
9 марта 1918 года
английский десант вошел в Мурманск под предлогом... необходимости защиты складов военного имущества от немцев.
5 апреля
японский десант высадился во Владивостоке, но уже под предлогом... защиты японских граждан «от бандитизма» в этом городе.
25 мая - выступление Чехословацкого корпуса, эшелоны которого находились между Пензой и Владивостоком.
Необходимо учитывать, что «белые» (генералы Алексеев, Корнилов, Антон Деникин, Петр Врангель, адмирал Александр Колчак), сыгравшие свою роль в свержении царя, отреклись от присяги Российской империи, но и не приняли новую власть, начав борьбу за собственное правление в России.
Десант Антанты в Архангельске, август 1918 года
На юге России, где действовали в основном "Русские освободительные силы", ситуация была завуалирована русской формой "Белого движения". Атаман «Войска донского» Петр Краснов, когда ему указали на «немецкую ориентацию» и поставили в пример «добровольцев» Деникина, ответил: «Да, да, господа! Добровольческая армия чиста и непогрешима.
Но ведь это я, донской атаман, своими грязными руками беру немецкие снаряды и патроны, омываю их в волнах тихого Дона и чистенькими передаю Добровольческой армии! Весь позор этого дела лежит на мне!».
Колчак Александр Васильевич, столь любимый "романтический герой" современной "интеллигенции". Колчак, нарушив присягу Российской империи, первым на Черноморском флоте присягнул на верность Временному правительству. Узнав об Октябрьской революции, вручил британскому послу просьбу о приеме в английскую армию. Посол, после консультаций с Лондоном, вручил Колчаку направление на Месопотамский фронт. По дороге туда, в Сингапуре, его настигла телеграмма русского посланника в Китае Николая Кудашева, приглашавшего его в Маньчжурию для формирования русских воинских частей.
Убитый большевик
Итак, к августу 1918 года вооруженным силам РСФСР полностью или почти полностью противостояли иностранные войска. «Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за НАШЕ дело», - написал позже Уинстон Черчилль.
Белые освободители или убийцы и грабители? Доктор исторических наук Генрих Иоффе в журнале "Наука и жизнь" №12 за 2004 год - а этот журнал успел за последние годы отметиться ярым антисоветизмом - в статье о Деникине пишет: "На освобожденных от красных территориях шел настоящий реваншистский шабаш. Возвращались старые хозяева, царили произвол, грабежи, страшные еврейские погромы...».
О зверствах войск Колчака ходят легенды.
Число убитых и замученных в колчаковских застенках не поддавалось учету. Только в Екатеринбургской губернии было расстреляно около 25 тысяч человек.
«В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали Я не ошибусь, если скажу, - признавался позднее очевидец тех событий американский генерал Уильям Сидней Гревс, - что на каждого человека, убитого большевиками, приходилось 100 человек, убитых антибольшевистскими элементами».
«Идеологию» белых в этом вопросе четко выразил генерал Корнилов:
«Мы шли к власти, чтобы вешать, а надо было вешать, чтобы прийти к власти»…
Американцы и шотландцы охраняют пленных красноармейцев в Березнике
«Союзники» белого движения - англичане, французы и прочие японцы -вывозили все: металл, уголь, хлеб, станки и оборудование, двигатели и меха. Угоняли гражданские пароходы и паровозы. Только из Украины немцы вывезли до октября 1918 года 52 тыс. тонн зерна и фуража, 34 тыс. тонн сахара, 45 млн. яиц, 53 тыс. лошадей и 39 тыс. голов крупного рогатого скота. Шло масштабное разграбление России.
А о зверствах (не менее кровавых и массовых - никто и не спорит) Красной армии и чекистов читайте в сочинениях демократической прессы. Данный текст предназначен исключительно для того, чтобы развеять иллюзии тех, кто восхищается романтикой и благородством «белых рыцарей России». Была грязь, кровь и страдания. Ничего другого войны и революции принести не могут…
«Белый террор в России» - так называется книга известного историка, доктора исторических наук Павла Голуба. Собранные в ней документы и материалы камня на камне не оставляют от широко циркулирующих в средствах массовой информации и публикациях на историческую тему выдумках и мифах.
Было все: от демонстраций силы интервентов до казни чехами красноармейцев
Начнем с утверждений о жестокости и кровожадности большевиков, которые, дескать, при малейшей возможности уничтожали своих политических противников. На самом деле руководители большевистской партии стали твердо и непримиримо относиться к ним по мере того, как на собственном горьком опыте убеждались в необходимости решительных мер. А вначале проявлялась определенная доверчивость и даже беспечность. Ведь всего за четыре месяца Октябрь триумфально прошествовал из края в край огромной страны, что стало возможным благодаря поддержке власти Советов подавляющим большинством народа. Отсюда и надежды на то, что ее противники сами осознают очевидное. Многие лидеры контрреволюции, как это видно из документальных материалов, - генералы Краснов, Владимир Марушевский, Василий Болдырев, видный политический деятель Владимир Пуришкевич, министры Временного правительства Алексей Никитин, Кузьма Гвоздев, Семен Маслов, да и многие другие - были отпущены на свободу под честное слово, хотя их враждебность новой власти не вызывала сомнений.
Слово свое эти господа нарушили, приняв активное участие в вооруженной борьбе, в организации провокаций и диверсий против своего народа. Великодушие, проявленное по отношению к явным врагам Советской власти, обернулось тысячами и тысячами дополнительных жертв, страданиями и мучениями сотен тысяч людей, поддержавших революционные перемены. И тогда руководители российских коммунистов сделали неизбежные выводы - они умели учиться на своих ошибках…
Томичи переносят тела расстрелянных участников антиколчаковского восстания
Придя к власти, большевики отнюдь не запретили деятельность своих политических противников. Их не подвергали арестам, позволяли выпускать свои газеты и журналы, проводить митинги и шествия и т.п. Народные социалисты, эсеры и меньшевики продолжали свою легальную деятельность в органах новой власти, начиная с местных Советов и кончая ЦИК. И опять-таки только после перехода этих партий к открытой вооруженной борьбе против нового строя их фракции декретом ЦИК от 14 июня 1918 года были исключены из Советов. Но даже после этого оппозиционные партии продолжали легально действовать. Наказанию подвергались лишь те организации или лица, кто был уличен в конкретных подрывных действиях.
Раскопки могилы, в которой погребены жертвы колчаковских репрессий марта 1919 года, Томск, 1920 год
Как показано в книге, инициаторами гражданской войны стали именно белогвардейцы, представлявшие интересы свергнутых эксплуататорских классов. А толчком к ней, как признавал один из лидеров белого движения Деникин, был мятеж чехословацкого корпуса, во многом вызванный и поддержанный западными “друзьями” России. Без помощи этих “друзей” главари белочехов, а затем белогвардейские генералы никогда бы не достигли серьезных успехов. Да и сами интервенты активно участвовали как в операциях против Красной Армии, так и в терроре против восставшего народа.
Жертвы Колчака в Новосибирске, 1919 год
«Цивилизованные” чехословацкие каратели расправлялись со своими “братьями-славянами” огнем и штыком, буквально стирая с лица земли целые поселки и деревни. В одном Енисейске, например, за симпатии к большевикам было расстреляно более 700 человек - почти десятая часть проживавших там. При подавлении восстания узников Александровской пересыльной тюрьмы в сентябре 1919 года чехи расстреливали их в упор из пулеметов и пушек. Расправа продолжалась трое суток, от рук палачей погибло около 600 человек. И таких примеров - великое множество.
Большевики, убитые чехами под Владивостоком
Кстати, иностранные интервенты активно способствовали и развертыванию на российской территории новых концлагерей для тех, кто выступал против оккупации или сочувствовал большевикам. Начали же создаваться концлагеря еще Временным правительством. Это - бесспорный факт, о котором также умалчивают разоблачители “кровавых злодеяний” коммунистов. Когда в Архангельске и Мурманске высадились французские и английские войска, один из их руководителей - генерал Пуль от имени союзников торжественно обещал северянам обеспечить на захваченной территории “торжество права и справедливости”. Однако почти сразу же после этих слов на захваченном интервентами острове Мудьюг был организован концлагерь. Вот свидетельства тех, кому там довелось побывать: «Каждую ночь умирало по нескольку человек, и трупы их оставались в бараке до утра. А утром появлялся французский сержант и злорадно вопрошал: “Сколько большевиков сегодня капут?”. Из заточенных на Мудьюге более 50 процентов расстались с жизнью, многие сошли с ума…».
Американский интервент позирует возле трупа убитого большевика
После ухода англо-французских интервентов власть на Севере России перешла в руки белогвардейского генерала Евгения Миллера. Он не только продолжил, но и усилил репрессии и террор, пытаясь остановить быстро развивавшийся процесс “большевизации масс”. Самым бесчеловечным их олицетворением стала ссыльно-каторжная тюрьма в Иоканьга, которую один из узников охарактеризовал как “наиболее зверский, изощренный метод истребления людей медленной, мучительной смертью”. Вот выдержки из воспоминаний тех, кому чудом удалось выжить в этом аду: «Умершие лежали на нарах вместе с живыми, причем живые были не лучше мертвых: грязные, покрытые струпьями, в рваном тряпье, заживо разлагающиеся, они представляли кошмарную картину».
Заключенный красноармеец на работе, Архангельск, 1919 год
К моменту освобождения Иоканьги от белых там из полутора тысяч заключенных остались 576 человек, из которых 205 уже не могли передвигаться.
Система подобных концлагерей, как показано в книге, была развернута в Сибири и на Дальнем Востоке адмиралом Колчаком - наиболее, пожалуй, жестоким из всех белогвардейских правителей. Они создавались как на базе тюрем, так и в тех лагерях военнопленных, которые были построены еще Временным правительством. Более чем в 40 концлагерей режим загнал почти миллион (914178) человек, отвергавших реставрацию дореволюционных порядков. К этому надо приплюсовать еще около 75 тысяч человек, томившихся в белой Сибири. Более 520 тысяч узников режим угнал на рабский, почти не оплачиваемый труд на предприятиях и в сельском хозяйстве.
Однако ни в солженицынском “Архипелаге ГУЛАГ”, ни в писаниях его последователей Александра Яковлева, Дмитрия Волкогонова и других об этом чудовищном архипелаге - ни слова. Хотя тот же Солженицын начинает свой “Архипелаг” с гражданской войны, живописуя “красный террор”. Классический пример лжи путем простого умолчания!
Американские охотники на большевиков
В антисоветской литературе о гражданской войне много и с надрывом пишется о “баржах смерти”, которые, дескать, использовались большевиками для расправы с белогвардейскими офицерами. В книге Павла Голуба приводятся факты и документы, свидетельствующие о том, что “баржи” и “поезда смерти” стали активно и массированно применяться именно белогвардейцами. Когда осенью 1918 года на восточном фронте они стали терпеть поражение от Красной Армии, в Сибирь, а затем на Дальний Восток потянулись “баржи” и “поезда смерти” с узниками тюрем и концлагерей.
Ужас и смерть - вот что несли народу, отвергавшему дореволюционный режим, белогвардейские генералы. И это отнюдь не публицистическое преувеличение. Сам Колчак откровенно писал о созданной им “вертикали управления”: “Деятельность начальников уездных милиций, отрядов особого назначения, всякого рода комендантов, начальников отдельных отрядов представляет собой сплошное преступление”. Хорошо бы задуматься над этими словами тем, кто восхищается сегодня “патриотизмом” и “самоотверженностью” белого движения, которое-де в противоположность Красной Армии отстаивало интересы “Великой России”.
Пленные красноармейцы в Архангельске
Ну а что касается “красного террора”, то его размеры были совершенно несопоставимы с белым, да и носил он в основном ответный характер. Это признавал даже генерал Гревс, командующий 10-тысячным американским корпусом в Сибири.
И так было не только в Восточной Сибири. Так было по всей России.
Впрочем, откровенные признания американского генерала отнюдь не снимают с него вины за участие в расправах над отвергавшим дореволюционные порядки народом. Террор против него осуществлялся совместными усилиями иностранных интервентов и белых армий.
Всего на территории России было более миллиона интервентов - 280 тысяч австро-германских штыков и около 850 тысяч английских, американских, французских и японских. Совместная попытка белогвардейских армий и их иностранных союзников учинить российский “термидор” обошлась русскому народу, даже по неполным данным, очень дорого: около 8 миллионов убитых, замученных в концлагерях, умерших от ран, голода и эпидемий. Материальные же потери страны, по оценкам экспертов, составили астрономическую цифру - 50 миллиардов золотых рублей…
По материалам varjag_2007 («ЖЖ») и «NoMaDe» подготовил Константин Хиценко
Мы шли к власти, чтобы вешать, а надо было вешать, чтобы прийти к власти
Не оскудевает поток статей и заметочек о "добром Царе-батюшке", благородном белом движении и противостоящих им красных упырях- душегубах. Я не собираюсь выступать ни за одну, ни за другую сторону. Просто приведу факты. Просто голые факты, взятые из открытых источников, и ничего более. Отрекшегося от престола Царя Николая II арестовал 2 марта 1917 года генерал Михаил Алексеев - начальник его штаба. Царицу и семью Николая II арестовал 7 марта генерал Лавр Корнилов - командующий Петроградским ВО. Да-да, те самые будущие герои-основатели белого движения…
Правительство Ленина, принявшее на себя ответственность за страну в ноябре-17, предложило семье Романовых выехать к родственникам - в Лондон, но английская королевская семья ОТКАЗАЛА им в разрешении переехать в Англию.
Свержение царя приветствовала вся Россия. «Даже близкие родственники Николая нацепили на грудь красные банты» , - пишет историк Генрих Иоффе. Великий князь Михаил, которому Николай намеревался передать корону, от престола отказался. Русская Православная Церковь, совершив клятвопреступление церковной присяге на верноподданство, приветствовала известие об отречении царя.
Офицерство России. 57% его поддержало белое движение, из них 14 тысяч позже перешли к красным. 43% (75 тысяч человек) - сразу пошли за красных, то есть, в конечном счете - более половины офицерства поддержали Советскую власть.
Первые несколько месяцев после Октябрьского восстания в Петрограде и Москве не зря были названы «триумфальным шествием советской власти». Из 84 губернских и других крупных городов только в 15 она установилась в результате вооруженной борьбы. «В конце ноября во всех городах Поволжья, Урала и Сибири власти Временного правительства уже не существовало. Она перешла почти без всякого сопротивления в руки большевиков, всюду образовались Советы», - свидетельствует генерал-майор Иван Акулинин в своих воспоминаниях «Оренбургское казачье войско в борьбе с большевиками 1917-1920». «Как раз в это время, - пишет он далее, - в Войско стали прибывать с Австро-Венгерского и Кавказского фронтов строевые части - полки и батареи, но рассчитывать на их помощь оказалось совершенно невозможно: они и слышать не хотели о вооруженной борьбе с большевиками».
Русские офицеры разделились в своих симпатиях…
Как же при таких обстоятельствах Советская Россия вдруг оказалась в кольце фронтов? А вот как: с конца февраля - начала марта 1918 года империалистические державы обеих воюющих в мировой войне коалиций начали масштабное вооруженное вторжение на нашу территорию.
18 февраля 1918 года германские и австро-венгерские войска (около 50 дивизий) перешли в наступление от Балтики до Черного моря. За две недели они оккупировали огромные пространства.
3 марта 1918 года был подписан Брестский мир, но немцы не остановились. Воспользовавшись договором с Центральной радой (к тому времени уже прочно обосновавшейся в Германии), они продолжили свое наступление на Украине, 1 марта свергли в Киеве советскую власть и продвигались дальше в восточном и южном направлениях на Харьков, Полтаву, Екатеринослав, Николаев, Херсон и Одессу.
5 марта немецкие войска под командованием генерал-майора фон дер Гольца вторглись в Финляндию, где вскоре свергли финское советское правительство. 18 апреля германские войска вторглись в Крым, а 30 апреля захватили Севастополь.
К середине июня более 15 тыс. германских войск с авиацией и артиллерией находилось в Закавказье, в том числе 10 тыс. человек в Поти и 5 тыс. в Тифлисе (Тбилиси).
Турецкие войска оперировали в Закавказье с середины февраля.
9 марта 1918 года английский десант вошел в Мурманск под предлогом... необходимости защиты складов военного имущества от немцев.
5 апреля японский десант высадился во Владивостоке, но уже под предлогом... защиты японских граждан «от бандитизма» в этом городе.
25 мая - выступление Чехословацкого корпуса, эшелоны которого находились между Пензой и Владивостоком.
Необходимо учитывать, что «белые» (генералы Алексеев, Корнилов, Антон Деникин, Петр Врангель, адмирал Александр Колчак), сыгравшие свою роль в свержении царя, отреклись от присяги Российской империи, но и не приняли новую власть, начав борьбу за собственное правление в России.
Десант Антанты в Архангельске, август 1918 года
На юге России, где действовали в основном "Русские освободительные силы", ситуация была завуалирована русской формой "Белого движения". Атаман «Войска донского» Петр Краснов, когда ему указали на «немецкую ориентацию» и поставили в пример «добровольцев» Деникина, ответил: «Да, да, господа! Добровольческая армия чиста и непогрешима.
Но ведь это я, донской атаман, своими грязными руками беру немецкие снаряды и патроны, омываю их в волнах тихого Дона и чистенькими передаю Добровольческой армии! Весь позор этого дела лежит на мне!».
Колчак Александр Васильевич, столь любимый "романтический герой" современной "интеллигенции". Колчак, нарушив присягу Российской империи, первым на Черноморском флоте присягнул на верность Временному правительству. Узнав об Октябрьской революции, вручил британскому послу просьбу о приеме в английскую армию. Посол, после консультаций с Лондоном, вручил Колчаку направление на Месопотамский фронт. По дороге туда, в Сингапуре, его настигла телеграмма русского посланника в Китае Николая Кудашева, приглашавшего его в Маньчжурию для формирования русских воинских частей.
Убитый большевик
Итак, к августу 1918 года вооруженным силам РСФСР полностью или почти полностью противостояли иностранные войска. «Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за НАШЕ дело», - написал позже Уинстон Черчилль.
Белые освободители или убийцы и грабители? Доктор исторических наук Генрих Иоффе в журнале "Наука и жизнь" №12 за 2004 год - а этот журнал успел за последние годы отметиться ярым антисоветизмом - в статье о Деникине пишет: "На освобожденных от красных территориях шел настоящий реваншистский шабаш. Возвращались старые хозяева, царили произвол, грабежи, страшные еврейские погромы...».
О зверствах войск Колчака ходят легенды.
Число убитых и замученных в колчаковских застенках не поддавалось учету. Только в Екатеринбургской губернии было расстреляно около 25 тысяч человек.
«В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали Я не ошибусь, если скажу, - признавался позднее очевидец тех событий американский генерал Уильям Сидней Гревс, - что на каждого человека, убитого большевиками, приходилось 100 человек, убитых антибольшевистскими элементами».
«Идеологию» белых в этом вопросе четко выразил генерал Корнилов:
«Мы шли к власти, чтобы вешать, а надо было вешать, чтобы прийти к власти»…
Американцы и шотландцы охраняют пленных красноармейцев в Березнике
«Союзники» белого движения - англичане, французы и прочие японцы -вывозили все: металл, уголь, хлеб, станки и оборудование, двигатели и меха. Угоняли гражданские пароходы и паровозы. Только из Украины немцы вывезли до октября 1918 года 52 тыс. тонн зерна и фуража, 34 тыс. тонн сахара, 45 млн. яиц, 53 тыс. лошадей и 39 тыс. голов крупного рогатого скота. Шло масштабное разграбление России.
А о зверствах (не менее кровавых и массовых - никто и не спорит) Красной армии и чекистов читайте в сочинениях демократической прессы. Данный текст предназначен исключительно для того, чтобы развеять иллюзии тех, кто восхищается романтикой и благородством «белых рыцарей России». Была грязь, кровь и страдания. Ничего другого войны и революции принести не могут…
«Белый террор в России» - так называется книга известного историка, доктора исторических наук Павла Голуба. Собранные в ней документы и материалы камня на камне не оставляют от широко циркулирующих в средствах массовой информации и публикациях на историческую тему выдумках и мифах.
Было все: от демонстраций силы интервентов до казни чехами красноармейцев
Начнем с утверждений о жестокости и кровожадности большевиков, которые, дескать, при малейшей возможности уничтожали своих политических противников. На самом деле руководители большевистской партии стали твердо и непримиримо относиться к ним по мере того, как на собственном горьком опыте убеждались в необходимости решительных мер. А вначале проявлялась определенная доверчивость и даже беспечность. Ведь всего за четыре месяца Октябрь триумфально прошествовал из края в край огромной страны, что стало возможным благодаря поддержке власти Советов подавляющим большинством народа. Отсюда и надежды на то, что ее противники сами осознают очевидное. Многие лидеры контрреволюции, как это видно из документальных материалов, - генералы Краснов, Владимир Марушевский, Василий Болдырев, видный политический деятель Владимир Пуришкевич, министры Временного правительства Алексей Никитин, Кузьма Гвоздев, Семен Маслов, да и многие другие - были отпущены на свободу под честное слово, хотя их враждебность новой власти не вызывала сомнений.
Слово свое эти господа нарушили, приняв активное участие в вооруженной борьбе, в организации провокаций и диверсий против своего народа. Великодушие, проявленное по отношению к явным врагам Советской власти, обернулось тысячами и тысячами дополнительных жертв, страданиями и мучениями сотен тысяч людей, поддержавших революционные перемены. И тогда руководители российских коммунистов сделали неизбежные выводы - они умели учиться на своих ошибках…
Томичи переносят тела расстрелянных участников антиколчаковского восстания
Придя к власти, большевики отнюдь не запретили деятельность своих политических противников. Их не подвергали арестам, позволяли выпускать свои газеты и журналы, проводить митинги и шествия и т.п. Народные социалисты, эсеры и меньшевики продолжали свою легальную деятельность в органах новой власти, начиная с местных Советов и кончая ЦИК. И опять-таки только после перехода этих партий к открытой вооруженной борьбе против нового строя их фракции декретом ЦИК от 14 июня 1918 года были исключены из Советов. Но даже после этого оппозиционные партии продолжали легально действовать. Наказанию подвергались лишь те организации или лица, кто был уличен в конкретных подрывных действиях.
Раскопки могилы, в которой погребены жертвы колчаковских репрессий марта 1919 года, Томск, 1920 год
Как показано в книге, инициаторами гражданской войны стали именно белогвардейцы, представлявшие интересы свергнутых эксплуататорских классов. А толчком к ней, как признавал один из лидеров белого движения Деникин, был мятеж чехословацкого корпуса, во многом вызванный и поддержанный западными “друзьями” России. Без помощи этих “друзей” главари белочехов, а затем белогвардейские генералы никогда бы не достигли серьезных успехов. Да и сами интервенты активно участвовали как в операциях против Красной Армии, так и в терроре против восставшего народа.
Жертвы Колчака в Новосибирске, 1919 год
«Цивилизованные” чехословацкие каратели расправлялись со своими “братьями-славянами” огнем и штыком, буквально стирая с лица земли целые поселки и деревни. В одном Енисейске, например, за симпатии к большевикам было расстреляно более 700 человек - почти десятая часть проживавших там. При подавлении восстания узников Александровской пересыльной тюрьмы в сентябре 1919 года чехи расстреливали их в упор из пулеметов и пушек. Расправа продолжалась трое суток, от рук палачей погибло около 600 человек. И таких примеров - великое множество.
Большевики, убитые чехами под Владивостоком
Кстати, иностранные интервенты активно способствовали и развертыванию на российской территории новых концлагерей для тех, кто выступал против оккупации или сочувствовал большевикам. Начали же создаваться концлагеря еще Временным правительством. Это - бесспорный факт, о котором также умалчивают разоблачители “кровавых злодеяний” коммунистов. Когда в Архангельске и Мурманске высадились французские и английские войска, один из их руководителей - генерал Пуль от имени союзников торжественно обещал северянам обеспечить на захваченной территории “торжество права и справедливости”. Однако почти сразу же после этих слов на захваченном интервентами острове Мудьюг был организован концлагерь. Вот свидетельства тех, кому там довелось побывать: «Каждую ночь умирало по нескольку человек, и трупы их оставались в бараке до утра. А утром появлялся французский сержант и злорадно вопрошал: “Сколько большевиков сегодня капут?”. Из заточенных на Мудьюге более 50 процентов расстались с жизнью, многие сошли с ума…».
Американский интервент позирует возле трупа убитого большевика
После ухода англо-французских интервентов власть на Севере России перешла в руки белогвардейского генерала Евгения Миллера. Он не только продолжил, но и усилил репрессии и террор, пытаясь остановить быстро развивавшийся процесс “большевизации масс”. Самым бесчеловечным их олицетворением стала ссыльно-каторжная тюрьма в Иоканьга, которую один из узников охарактеризовал как “наиболее зверский, изощренный метод истребления людей медленной, мучительной смертью”. Вот выдержки из воспоминаний тех, кому чудом удалось выжить в этом аду: «Умершие лежали на нарах вместе с живыми, причем живые были не лучше мертвых: грязные, покрытые струпьями, в рваном тряпье, заживо разлагающиеся, они представляли кошмарную картину».
Заключенный красноармеец на работе, Архангельск, 1919 год
К моменту освобождения Иоканьги от белых там из полутора тысяч заключенных остались 576 человек, из которых 205 уже не могли передвигаться.
Система подобных концлагерей, как показано в книге, была развернута в Сибири и на Дальнем Востоке адмиралом Колчаком - наиболее, пожалуй, жестоким из всех белогвардейских правителей. Они создавались как на базе тюрем, так и в тех лагерях военнопленных, которые были построены еще Временным правительством. Более чем в 40 концлагерей режим загнал почти миллион (914178) человек, отвергавших реставрацию дореволюционных порядков. К этому надо приплюсовать еще около 75 тысяч человек, томившихся в белой Сибири. Более 520 тысяч узников режим угнал на рабский, почти не оплачиваемый труд на предприятиях и в сельском хозяйстве.
Однако ни в солженицынском “Архипелаге ГУЛАГ”, ни в писаниях его последователей Александра Яковлева, Дмитрия Волкогонова и других об этом чудовищном архипелаге - ни слова. Хотя тот же Солженицын начинает свой “Архипелаг” с гражданской войны, живописуя “красный террор”. Классический пример лжи путем простого умолчания!
Американские охотники на большевиков
В антисоветской литературе о гражданской войне много и с надрывом пишется о “баржах смерти”, которые, дескать, использовались большевиками для расправы с белогвардейскими офицерами. В книге Павла Голуба приводятся факты и документы, свидетельствующие о том, что “баржи” и “поезда смерти” стали активно и массированно применяться именно белогвардейцами. Когда осенью 1918 года на восточном фронте они стали терпеть поражение от Красной Армии, в Сибирь, а затем на Дальний Восток потянулись “баржи” и “поезда смерти” с узниками тюрем и концлагерей.
Ужас и смерть - вот что несли народу, отвергавшему дореволюционный режим, белогвардейские генералы. И это отнюдь не публицистическое преувеличение. Сам Колчак откровенно писал о созданной им “вертикали управления”: “Деятельность начальников уездных милиций, отрядов особого назначения, всякого рода комендантов, начальников отдельных отрядов представляет собой сплошное преступление”. Хорошо бы задуматься над этими словами тем, кто восхищается сегодня “патриотизмом” и “самоотверженностью” белого движения, которое-де в противоположность Красной Армии отстаивало интересы “Великой России”.
Пленные красноармейцы в Архангельске
Ну а что касается “красного террора”, то его размеры были совершенно несопоставимы с белым, да и носил он в основном ответный характер. Это признавал даже генерал Гревс, командующий 10-тысячным американским корпусом в Сибири.
И так было не только в Восточной Сибири. Так было по всей России.
Впрочем, откровенные признания американского генерала отнюдь не снимают с него вины за участие в расправах над отвергавшим дореволюционные порядки народом. Террор против него осуществлялся совместными усилиями иностранных интервентов и белых армий.
Всего на территории России было более миллиона интервентов - 280 тысяч австро-германских штыков и около 850 тысяч английских, американских, французских и японских. Совместная попытка белогвардейских армий и их иностранных союзников учинить российский “термидор” обошлась русскому народу, даже по неполным данным, очень дорого: около 8 миллионов убитых, замученных в концлагерях, умерших от ран, голода и эпидемий. Материальные же потери страны, по оценкам экспертов, составили астрономическую цифру - 50 миллиардов золотых рублей…
Теперь самое время взглянуть в лицо белому террору, от которого лукаво отворачивались ревнители гласности и правды из “Огонька”, “Московских новостей”, “Литературной газеты” и пр. Нет, мы не последуем сомнительному примеру Д.А.Волкогонова и Ю.Феофанова, призвавших в “обвинители” красных… генерала Деникина и полукадета Мельгунова. Пусть о деяниях белых свидетельствуют сами же белые. Этих свидетельств – немалое количество. Откроем лишь некоторые из них.
Когда адмирал Колчак утверждался на троне, его опричники устроили не только большевикам, но и эсеро-меньшевистским деятелям директории такую кровавую баню, о которой уцелевшие в ней долгие годы вспоминали с содроганием.
Один из них – член ЦК партии правых эсеров Д.Ф.Раков сумел переправить из тюрьмы за границу письмо, которое эсеровский центр в Париже опубликовал в 1920 г. в виде брошюры под названием “В застенках Колчака. Голос из Сибири”.
Что же поведал мировой общественности этот голос?
“Омск, – свидетельствовал Раков, – просто замер от ужаса. В то время, когда жены убитых товарищей день и ночь разыскивали в сибирских снегах их трупы, я продолжал мучительное свое сидение, не ведая, какой ужас творится за стенами гауптвахты. Убитых… было бесконечное множество, во всяком случае, не меньше 2500 человек.
Целые возы трупов провозили по городу, как возят зимой бараньи и свиные туши. Пострадали главным образом солдаты местного гарнизона и рабочие…” (с.16-17).
А вот сцены колчаковских расправ, набросанные, так сказать, с натуры:
“Само убийство представляет картину настолько дикую и страшную, что трудно о ней говорить даже людям, видавшим немало ужасов и в прошлом, и в настоящем. Несчастных раздели, оставили лишь в одном белье: убийцам, очевидно, понадобились их одежды. Били всеми родами оружия, за исключением артиллерии: били прикладами, кололи штыками, рубили шашками, стреляли в них из винтовок и револьверов. При казни присутствовали не только исполнители, но также и зрители. На глазах этой публики Н.Фомину (эсеру – П.Г.) нанесли 13 ран, из которых лишь 2 огнестрельные. Ему, еще живому, шашками пытались отрубить руки, но шашки, по-видимому, были тупые, получились глубокие раны на плечах и под мышками. Мне трудно, тяжело теперь описывать, как мучили, издевались, пытали наших товарищей” (с.20-21).
“Тюрьма рассчитана на 250 человек, а в мое время там сидело больше тысячи… Главное население тюрьмы – большевистские комиссары всех родов и видов, красногвардейцы, солдаты, офицеры – все за прифронтовым военно-полевым судом, все люди, ждущие смертных приговоров. Атмосфера напряжена до крайности. Очень удручающее впечатление производили солдаты, арестованные за участие в большевистском восстании 22 декабря. Все это молодые сибирские крестьянские парни, никакого отношения ни к большевикам, ни к большевизму не имеющие. Тюремная обстановка, близость неминуемой смерти сделали из них ходячих мертвецов с темными землистыми лицами. Вся эта масса все-таки ждет спасения от новых большевистских восстаний” (с.29-30).
Не только тюрьмы, но и вся Сибирь полнилась ужасами расправ. Против партизан Енисейской губернии Колчак направил генерала-карателя Розанова.
“Началось нечто неописуемое, – сообщает Раков. – Розанов объявил, что за каждого убитого солдата его отряда будут неуклонно расстреливаться десять человек из сидевших в тюрьме большевиков, которые все были объявлены заложниками. Несмотря на протесты союзников, было расстреляно 49 заложников в одной только Красноярской тюрьме. Наряду с большевиками расстреливались и эсеры… Усмирение Розанов повел “японским” способом. Захваченное у большевиков селение подвергалось грабежу, население или выпарывалось поголовно или расстреливалось: не щадили ни стариков, ни женщин. Наиболее подозрительные по большевизму селения просто сжигались. Естественно, что при приближении розановских отрядов, по крайней мере, мужское население разбегалось по тайге, невольно пополняя собой отряды повстанцев” (с.41).
Такие же сцены Дантова ада происходили по всей Сибири и Дальнему Востоку, где полыхал огонь партизанской войны в ответ на террор колчаковцев.
Но, может быть, эсеровский свидетель Раков, испытавший все “прелести” колчаковщины, был слишком эмоционален и наговорил лишнего? Нет, не наговорил.
Перелистаем дневник барона А.Будберга – как-никак военный министр Колчака. О чем же поведал барон, писавший не для печати, а так сказать, исповедуясь перед самим собой? Колчаковский режим предстает со страниц дневника без грима. Наблюдая эту самую власть, барон негодует:
“Даже разумный и беспристрастный правый… брезгливо отшатнется от какого-либо здесь сотрудничества, ибо ничто не может заставить сочувствовать этой грязи; тут и изменить даже ничего нельзя, ибо против искренней идеи порядка и закона поднимаются чудовищно разрастающиеся здесь подлость, трусость, честолюбие, корыстолюбие и прочие прелести” (см. Архив русской революции. Берлин, т.XIII, с.221).
“Старый режим распускается самым махровым цветом в самых гнусных своих проявлениях…” (Там же, с.221).
Прав был Ленин, когда писал, что Колчаки и Деникины несут на своих штыках власть, которая “хуже царской”.
Всех тех, кто специализируется на изобличении советских “чрезвычаек”, барон Будберг приглашает заглянуть в колчаковскую контрразведку.
“Здесь контрразведка – это огромнейшее учреждение, пригревающее целые толпы шкурников, авантюристов и отбросов покойной охранки, ничтожное по производительной работе, но насквозь пропитанное худшими традициями прежних охранников, сыщиков и жандармов. Все это прикрывается самыми высокими лозунгами борьбы за спасение родины, и под этим покровом царят разврат, насилие, растраты казенных сумм и самый дикий произвол” (там же, т.XIV, с.301).
Читатели, вероятно, не забыли, что это свидетельствует военный министр Колчака и что речь идет об острейшем оружии белого террора.
Откровенно рассказал барон и о том, что уральские и сибирские крестьяне, загоняемые в колчаковское воинство под страхом смерти и расправ, не хотят служить этому режиму. Они хотят восстановления той власти, которая дала им землю и многое сверх того. Именно этим объяснялись те десятки подлинно геройских восстаний в тылу Колчака и не менее геройские действия партизанских армий от Урала до Тихого океана общей численностью до 200 тысяч человек плюс миллионов их поддерживающих? Нет, не считали эти сотни тысяч и миллионы, шедшие на смерть и пытки, свою войну против террористического режима бессмысленной. А вот бывший начальник Института военной истории считает. Странно получается, не правда ли?
Теперь о том, что досталось на долю многострадального народа, оказавшегося в “Колчакии”. В дневнике Будберга читаем:
“Калмыковские спасители (речь идет об отрядах уссурийского казачьего атамана Калмыкова. – П.Г.) показывают Никольску и Хабаровску, что такое новый режим; всюду идут аресты, расстрелы плюс, конечно, обильное аннексирование денежных эквивалентов в обширные карманы спасителей. Союзникам и японцам все это известно, но мер никаких не принимается. Про подвиги калмыковцев рассказывают такие чудовищные вещи, что не хочется верить” (т.XIII, с.258). Например: “Приехавшие из отрядов дегенераты похваляются, что во время карательных экспедиций они отдавали большевиков на расправу китайцам, предварительно перерезав пленным сухожилия под коленями (“чтобы не убежали”); хвастаются также, что закапывали большевиков живыми, с устилом дна ямы внутренностями, выпущенными из закапываемых (“чтобы мягче было лежать”)” (с.250).
Так поступал атаман Калмыков – “младший брат” забайкальского атамана Семенова. А чем занимался “старший брат”? Вот откровенное признание командующего американскими войсками в Сибири генерала В.Гревса:
“Действия этих (семеновских. – П.Г.) казаков и других колчаковских начальников, совершавшиеся под покровительством иностранных войск, являлись богатейшей почвой, какую только можно было подготовить для большевизма, жестокости были такого рода, что они, несомненно, будут вспоминаться и пересказываться среди русского народа через 50 лет после их свершения” (Гревс В. Американская авантюра в Сибири. М., 1932, с. 238).
А вот еще одно признание – политических руководителей чехословацкого корпуса Б.Павлу и В.Гирсы, сделанное ими в официальном меморандуме союзникам (ноябрь 1919 г.). Желая умыть руки после всех кровавых деяний и поскорее выбраться из Сибири ввиду полного краха колчаковщины, они заявляли:
“Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычное явление, и ответственность за все перед судом народов всего мира ложится на нас: почему мы, имея военную силу, не воспротивились этому беззаконию”. Да, почему? Оказывается, вследствие “нейтралитета и невмешательства во внутренние русские дела” (см. Колчаковщина. Из белых мемуаров, Л., 1930, с. 134).
Подобному лицемерию мог бы позавидовать Макиавелли. Породить колчаковщину, держать её своей силой на фронте, а позже охранять её в тылу от восстающего населения – и это именуется “невмешательством” в русские дела?
Неизмеримо честнее оказались те рядовые легионеры, которые летом 1919 г. были арестованы за отказ быть палачами сибирских рабочих и крестьян.
“За кровь, которая течет ныне на необозримых полях братоубийственной войны в России, – заявляли они, – чехословаки несут наибольшую ответственность; за эту кровь должна отвечать чехословацкая армия в Сибири, которая с ужасом отворачивается от дел рук своих” (Цит. по: Клеванский А.Х. Чехословацкие интернационалисты и проданный корпус. М., 1965, с. 324).
А вот “дела рук” интервентов и белогвардейцев в цифровом выражении по одной лишь Екатеринбургской губернии (согласно официальному сообщению):
“Колчаковскими властями расстреляно минимум 25 тысяч. В одних кизеловских копях расстреляно и заживо погребено не менее 8 тысяч; в Тагильском и Надеждинском районах расстрелянных и замученных около 10 тысяч; в Екатеринбургском и других уездах не менее 8 тысяч. Перепорото около 10% двухмиллионного населения. Пороли мужчин, женщин и детей” (см. Колчаковщина. Сборник, Екатеринбург, 1927, с.150).
Если учесть, что в “Колчакию” входило еще 11 губерний и областей, то трудно даже вообразить масштабы кровавой оргии, разыгравшейся на востоке страны.
Таков портрет колчаковщины, нарисованный её творцами или свидетелями. А ведь такие “порядки” Колчак и те, кто его направлял, хотели утвердить по всей России. Уже наготове стоял в Омске белый конь, на котором “верховный правитель” планировал въехать под колокольный звон в Москву.
Был и другой претендент на престол. И тоже сидел наготове на белом коне, но уже под Тулой. Это – генерал Деникин. И порядки, которые он нес с собой, как две капли воды были похожи на колчаковские. Желающих убедиться в этом отсылаем к свидетельским показаниям сподвижников Деникина или тех, кто был очевидцем кровавых дел его войск. Это – ярый монархист Н.Н.Львов (“Белое движение”. Белград, 1924); видный деникинский военный корреспондент Г.Н.Раковский (“В стане белых”. Константинополь, 1920; “Конец белых”. Прага, 1921); генерал П.Н.Врангель (Воспоминания в журнале “Белое дело”, Берлин, т.6); двухтомный документальный труд “Погромы Добровольческой армии на Украине в 1919-1920 гг.” (Берлин, 1932); наконец… сам А.И.Деникин с его пятитомником “Очерки русской смуты”. О последнем следует сказать особо. Начисто проиграв войну против большевиков, обиженный черной неблагодарностью союзников, крайне огорченный и разочарованный, генерал в эмиграции подвел итоги своим деяниям.
В книге достаточно мест, где генерал не брал греха на душу и говорил правду. Например, глава из 4-го тома под названием “Моральный облик армии, черные страницы” и ряд других. Из них явствует много такого, что будет весьма полезно знать всем, кто сегодня ищет правду.
Вот, к примеру, сюжет, который генерал будто специально адресует тем, кто сегодня срывается с голоса, доказывая, что ЧК – это якобы дьявольское изобретение большевиков. Послушаем:
“За войсками следом шла контрразведка. Никогда еще этот институт не получал такого широкого применения, как в минувший период гражданской войны. Его создавали у себя не только высшие штабы, военные губернаторы, почти каждая воинская часть, политические организации, донское, кубанское и терское правительства, наконец, даже… отделы пропаганды. Это было какое-то поветрие, болезненная мания, созданная разлитым по стране взаимным недоверием и подозрительностью.
…Должен сказать, что эти органы, покрыв густой сетью территорию Юга, были иногда(?) очагами провокаций и организованного грабежа. Особенно прославились в этом отношении контрразведка Киева, Харькова, Одессы, Ростова (донская)” (цитируется по тексту XI главы 4-го тома).
Да, трудящиеся названных и многих других городов запомнили “работу” этих органов навсегда. Свой пятитомник Деникин завершает таким признанием:
“шел пир во время чумы, возбуждая злобу и отвращение в сторонних зрителях, придавленных нуждой” (т.5, с.275).
Что ж, сказано честно о том режиме, который вызывал в народе “злобу и отвращение”, но который белогвардейцы и интервенты хотели утвердить повсеместно. Перед лицом этой жестокой правды предстают как фарисейство попытки замолчать белый террор, увильнуть от ответа на вопрос, кто же развязал в стране гражданскую войну и несет ответственность как за белый, так и за красный террор; скрыть от общественности, что “красный террор” был мерой ответной, направленной против тех, кто сознательно расчищал путь к установлению военной диктатуры Колчака и Деникина, а имевшие место в той ожесточенной схватке отдельные ошибки и злоупотребления выдать за правило и суть “красного террора”.
У обличителей нет ответа на главный вопрос: почему народ, якобы задавленный репрессиями большевистского режима, в своей массе пошел не за белогвардейцами, а за “террористами”-большевиками и тем решил исход гражданской войны? Правда о ленинском периоде советской истории не укладывается в стратегию экстремистских сил – оклеветать Ленина и ленинизм и похоронить социалистический выбор нашего народа.
Об этом должны знать все!
