Повесть Николая Васильевича Гоголя «Тарас Бульба» рассказывает о суровых нравах, тяжелой жизни и героической борьбе казаков Запорожской Сечи с иноземными народами (поляками и турками). По своему жанру произведение тяготеет к историческому повествованию, хотя события, описанные в ней, являются вымышленными.
Образы главных героев: Тараса Бульбы , и его сыновей - во многом собирательны. Сам Бульба и его старший сын Остап являются символами мужественности, доблести и казацкой чести, а образ Андрия олицетворяет предательство и отречение от христианской веры.
Большую часть времени запорожские казаки проводили в военных походах, и потому многих из них ждала гибель от рук врага. Не избежал такой трагической участи и Тарас Бульба, а также его сын Остап.
Остап первым попадает в плен к полякам. Казнят молодого человека прямо на глазах отца, который инкогнито присутствует на городской площади. Остап поистине героически встречает свою смерть: он первым всходит на эшафот «небоязливо, не угрюмо, но с какою-то тихою горделивостию» и стоически, словно «исполин», выдерживает «все терзания и пытки».
Перед смертью у молодого казака есть лишь одно желание - видеть «твердого мужа», который смог бы «освежить» его разумным словом и «утешить» при кончине. Именно поэтому Остап взывает к своему отцу: «Батько! где ты! слышишь ли ты все это?». И, получив желаемый ответ: «Слышу!» - храбрый казак умирает с достоинством.
Смерть сына очень ожесточает Тараса Бульбу и заставляет его воспылать жаждой мести. Запорожец со своим войском «гуляет» по всей Польше и в каждом селении утраивает страшные «поминки по Остапе».
В результате польское правительство направляет пять полков для поимки именно Бульбы. В такой ситуации силы казаков и поляков, конечно же, оказываются неравными, и Тарас попадает в плен, а его боевым товарищам приходится спасаться бегством.
Старый казак, так же как и его сын, встречает смерть с высоко поднятой головой. Во время того, как поляки разжигают под ним костер, он кричит запорожцам и подсказывает им путь ко спасению. Своим поведением Бульба еще раз доказывает врагам, насколько сильна сила духа русского народа.
Совершенно иным образом на фоне почетной гибели отца и старшего брата выглядит смерть Андрия. Его убивает сам Тарас Бульба за то, что юноша увлекся прекрасной полячкой и ради ее любви предал свой народ и свою веру. По мнению Бульбы, и большинства других запорожцев, смерть является единственным справедливым наказанием за подобный поступок, и потому Тарас сам вершит это жестокое правосудие.
Таким образом, три различные судьбы и три различные смерти мы видим в повести Гоголя. Конечно же, героическая гибель Тараса Бульбы и Остапа заставляет нас восхищаться силой духа, храбростью и преданностью этих людей своим идеалам. Но и смерть Андрия вызывает множество противоречивых эмоций. Безусловно, его предательство и переход на сторону врага оценивается негативно. В то же время верность этого «пылкого юноши» любимой женщине, и та молчаливая покорность, с которой Андрий принимает свою смерть, заставляют нас проникнуться симпатией к молодому человеку и искренне сожалеть о его печальной судьбе.
Повесть Гоголя «Тарас Бульба» входит в состав цикла «Миргород». Существует две редакции – 1835 года, и 1842. Гоголь был против публикации второго варианта без согласования с ним отдельных моментов. Однако, повесть всё же была опубликована без авторских правок.
События в книге «Тарас Бульба» разворачиваются примерно в XVII веке. Интересно, что сам автор часто упоминает XV век, подчёркивая таким образом фантастичность повести. В произведении можно условно выделить два плана повествования: на одном плане описывается жизнь запорожских козаков и их поход на Польшу, а на другом – драматическая история о славном козаке Тарасе Бульбе и двух его сыновьях.
Для более глубокого понимания повести «Тарас Бульба» краткое содержание по главам приведено ниже.
Тарас Бульба – главный герой. Уважаемый на Сечи козак, хороший воин. Главными ценностями для него являются христианская вера и Отчизна.
Остап – старший сын Бульбы, окончил семинарию. В сражениях проявил себя как расчётливый и храбрый козак, умеющий анализировать ситуацию и принимать верные решения. Достойный сын своего отца.
Андрий – младший сын Бульбы. Он тонко чувствует окружающий мир и природу, способен видеть красоту в незначительных мелочах, тем не менее в боях отличался храбростью и нестандартным подходом.
Янкель – жид, во всём ищет свою выгоду. К нему обращался за помощью Тарас Бульба.
Панночка – дочь польского пана, возлюбленная Андрия.
Татарка – служанка панночки, сообщившая Андрию о подземном ходе в Дубно и о страшном голоде в городе.
Бульба встречает своих сыновей – Остапа и Андрия, которые вернулись из Киева, окончив семинарию. Отец по-доброму подшучивает над их внешним видом, но Остапу это не нравится. Вместо приветствия начинается небольшая потасовка между отцом и сыном, окончившаяся так же внезапно, как и началась.
Тарас принимает решение отправить сыновей на Сечь, чтобы стали они настоящими молодцами и бравыми козаками, а учёба в академии, книжки и материнская забота только разбалуют и изнежат их. Мать несогласна с этим решением, но что ей остаётся, кроме как безропотно согласиться. Такая уж её доля – прислуживать мужу и месяцами ждать его с походов. По случаю приезда Остапа и Андрия Бульба созвал всех сотников, которые одобрили идею отправить сыновей на Сечь. Вдохновлённый силой и азартом от предстоящей поездки, Тарас решает ехать вместе с сыновьями.
Старуха-мать не спала – обнимала своих сыновей, мечтая лишь о том, чтобы ночь не заканчивалась. Ей было очень тяжело расставаться с ними. До последнего она надеялась, что муж передумает или же решит уехать на неделю позже. Но упрям и непоколебим был Тарас Бульба.
Когда сыновья уезжали, мать бросилась к ним с лёгкостью и быстротой, не свойственной её годам. Не смогла она остановить родных – дважды уводили её козаки.
Всадники ехали молча. Тарас думал о своей молодости, которая полна была приключений, о товарищах-козаках, о том, как будет хвастаться перед ними своими сыновьями. Остап и Андрий были заняты другими мыслями. Когда им было по двенадцать лет, их отдали на обучение в Киевскую академию. Остап несколько раз пытался бежать, закапывал свой букварь, но каждый раз его возвращали обратно и покупали новую книгу, пока, наконец, отец не пригрозил отправить его в монастырь за непослушание. С этого момента Остап стал намного старательнее, и скоро стал в один ряд с лучшими учениками.
Андрий же учился охотнее, не прилагая к этому особых усилий. Он был изобретательнее и часто являлся зачинщиком какой-нибудь авантюры. Ему удавалось избежать наказания благодаря гибкости ума. Душа Андрия была открыта и другим чувствам. Однажды он увидел красавицу-полячку и влюбился с первого взгляда. Андрий был очарован её красотой и женственностью. В следующую ночь юноша решил пробраться к ней в покои. Сначала панночка испугалась, но позже весело смеялась, надевая на Андрия различные украшения. Татарка, служанка польской панны, помогла Андрию выбраться из дома, как только в дверь постучали.
Путешественники скакали по бескрайним просторам степи, которая становилась всё прекраснее. Всё здесь будто дышало свободой. Вскоре они прибыли на остров Хортица. Остап и Андрий въехали на Сечь с каким-то страхом и удовольствием. На острове жизнь текла своим чередом: козаки гуляли, танцевали, чинили одежду, устраивали бои.
Сечь представляла собой «беспрерывное пиршество» . Там были и ремесленники, и купцы с торговцами, но большая часть гуляла с утра до вечера. На Хортице были и те, кто никогда не учился или бросил академию, а были и учёные козаки, были беглые офицеры и партизаны. Всех этих людей объединяла вера во Христа и любовь к родному краю.
Остап и Андрий быстро прониклись царившей там атмосферой и влились в ту среду. Отцу это не нравилось – он хотел, чтобы сыновья закалялись в битвах, поэтому обдумывал как бы поднять Сечь на подобное событие. Это приводит к ссоре с кошевым, который не хочет начинать войну. Тарас Бульба не привык, чтобы было не так, как он хочет: он задумал отомстить кошевому. Он подговаривает своих товарищей напоить остальных так, чтобы они свергли кошевого. План Бульбы срабатывает – новым кошевым избран Кирдяга – старый, но мудрый козак, боевой товарищ Тараса Бульбы.
Тарас Бульба общается с новым кошевым по поводу военного похода. Однако тот, будучи рассудительным человеком, говорит: «пусть народ соберётся, но только своею охотою, никого принуждать я не буду» . Но на самом деле под таким разрешением скрывается желание снять с себя ответственность за нарушение мира между государствами. На остров прибывает паром с козаками, которым удалось бежать. Они привозят неутешительные новости: ксендзы (католические священники) ездят на повозках, запрягая в них христиан, жидовки из поповских риз шьют себе наряды, а людям не дают без одобрения жидов отмечать христианские праздники. Такое беззаконие разозлило козаков – никто не имел права так оскорблять их веру и народ! И стар и млад готов защищать свою Отчизну, биться с поляками за посрамление веры и набрать добычи с захваченных деревень.
Запорожцы зашумели, кричат: «Перевешать всю жидову! Пусть не шьют жидовки из поповских риз себе юбки!» Эти слова возымели огромное влияние на толпу, которая сразу же ринулась ловить жидов. Но один из них, Янкель, говорит будто знал покойного брата Тараса Бульбы. Бульба сохраняет Янкелю жизнь разрешает ему ехать с козаками на Польшу.
Земля полнится слухами о военной славе запорожцев и об их новых завоеваниях. Козаки передвигались ночью, а днём отдыхали. Тарас Бульба с гордостью смотрит на сыновей, которые возмужали в битвах. Остапу, казалось, на роду было написано быть воином. Он проявил себя как смелый воин, обладающий аналитическим умом. Андрия же привлекала больше романтическая сторона путешествия: рыцарские подвиги и битвы с мечом. Он действовал по велению сердца, не прибегая к особым размышлениям, и подчас ему удавалось совершить то, что ни один опытный козак не смог бы провернуть!
Войско пришло в город Дубно. Запорожцы полезли было на вал, но оттуда на них посыпались камни, стрелы, бочки, мешки с песком и горшки с кипятком. Запорожцы быстро смекнули, что осада – не их сильная сторона, и решили взять город измором. Вытоптали на конях все поля, уничтожили посевы на огородах, а потом расположились куренями. Остапу и Андрию не по нраву такая жизнь, но их подбадривает отец: «терпи козак – атаманом станешь!»
Есаул привозит Остапу и Андрию иконы и благословенье от старой матери. Андрий скучает за ней, но не хочет возвращаться, хоть чувствует сжимающую сердце духоту. Ночью он любуется небом и звёздами.
Уставшие за день воины уснули. Все, кроме Андрия. Он бродил по куреню, глядя на богатую природу. Вдруг он случайно замечает некую фигуру. Незнакомкой оказывается женщина, в которой Андрий узнаёт татарку, прислуживающую той сомой панночке, в которую он был влюблён. Татарка рассказывает юноше о страшном голоде, о панночке, которая много дней ничего не ела. Оказывается, панночка видела Андрия среди воинов и тотчас же вспомнила его. Она велела служанке отыскать Андрия и попросить передать немного хлеба, а ежели тот не согласится, то пусть приходит просто так. Андрий незамедлительно приступает к поиску запасов, но козаки поели даже приготовленную с излишком кашу. Тогда молодой козак аккуратно вытаскивает мешок с продуктами из-под Остапа, на котором тот спал. Остап просыпается лишь на мгновение и тут же засыпает вновь. Андрий тихо крадётся по куреню к татарке, которая пообещала провести его в город по подземному ходу.
Андрия окликает отец, предупреждая, то женщины до добра не доведут. Козак стоял ни жив ни мёртв, боясь пошелохнуться, но Бульба быстро уснул.
Андрий идёт по подземному ходу, попадает в католический монастырь, застав священников за молитвой. Запорожец поражён красотой и убранством собора, его завораживает игра света в витражных стёклах. Особенно сильно его поразила музыка.
Козак с татаркой выходят в город. Начинает светать. Андрий видит женщину с ребёнком, умершую в голодных муках. На улице появляется обезумевший от голода человек, молящий дать ему хлеба. Андрий выполняет просьбу, но мужчина, едва проглотив кусок, умирает – его желудок слишком долго не получал пищи. Татарка признаётся, что всё живое в городе уже съедено, но воевода наказал не сдаваться – не сегодня завтра прибудет два польских полка.
Служанка и Андрий заходят в дом. Где юноша видит возлюбленную. Панночка стала другой: «та была прелестная ветреная девушка; эта – красавица…во всей развившейся красе своей» . Андрий и полячка не могут насмотреться друг на друга, юноша хотел выговорить всё то, что было у него на душе, но не мог. Тем временем татарка нарезала хлеб и принесла его – панна начала было есть, но Андрий предупредил её, что лучше есть по частям, иначе можно умереть. И ни слова, ни перо живописца не могли выразить то, как смотрела на козака полячка. Чувства, овладевшие юношей в тот момент, были так сильны, что Андрий отрекается и от отца, и от веры, и от Отчизны своей – он сделает всё, чтобы служить молодой панне.
В комнате появляется татарка с радостной вестью: поляки вошли в город и везут пленных запорожцев. Андрий целует панночку.
Запорожцы принимают решение напасть на Дубно, отомстить за пленённых товарищей. Янкель говорит Тарасу Бульбе, что видел Андрия в городе. Козак сменил наряд, коня ему дали хорошего, а сам он сияет, как монета. Тарас Бульба остолбенел от услышанного, но всё равно не может в это поверить. Тогда Янкель сообщает о готовящейся свадьбе Андрия с дочерью пана, когда Андрий с польским войском прогонит запорожцев из Дубно. Бульба гневается на еврея, подозревая его во лжи.
Наутро оказывается, что многих запорожцев убили, когда те спали; из Переяславского куреня взяли в плен несколько десятков воинов. Начинается битва между козаками и польским войском. Запорожцы пытаются разбить полк противника на части – так будет легче одержать победу.
Одного из куренных атаманов убивают в бою. Остап мстит за убитого в бою козака. За проявленную храбрость козаки выбирают его в атаманы (вместо убитого запорожца). И сразу же Остапу предоставляется случай закрепить за собой славу мудрого лидера: как только он приказал отступать от стен города, держаться от них как можно дальше, оттуда посыпались всевозможные предметы, и многим досталось.
Битва окончена. Запорожцев козаки похоронили, а тела ляхов привязали к диким лошадям, чтобы волочились мёртвые по земле, по буграм, рвам и оврагам. Тарас Бульба размышлял почему среди воинов не было его младшего сына. Он готов жестоко отомстить панночке, из-за которой отрёкся Андрий от всего, что ему было дорого. Но что же готовит Тарасу Бульбе новый день?
Козаки прощаются друг с другом, поднимают тосты за веру и Сечь. Чтобы враг не увидел убыль в козачьем войске, было решено напасть ночью.
Из-за неверных расчётов в городе вновь не хватает еды. До военачальника доходят слухи о запорожцах, отправившихся мстить татарам, начинается подготовка к битве.
Поляки восхищаются боевыми навыками козаков, но запорожцы всё равно несут большие потери – против них вывели пушки. Козаки не сдаются, Бульба подбадривает их словами «есть ещё порох в пороховницах» . Бульба видит своего младшего сына: Андрий едет на вороном аргамаке в составе польского конного полка. Бульба обезумел от гнева, видя, как Андрий рубит всех – и своих, и чужих. Бульба догоняет юношу, который при виде отца резко теряет боевой дух. Андрий покорно слезает с коня. Перед смертью козак произнёс не имя матери или отчизны, а имя любимой полячки. Отец убивает сына выстрелом, произнося фразу, которая стала знаменитой: «Я тебя породил, я тебя и убью!» .
Старший сын Тараса Бульбы становится невольным свидетелем убийства, но горевать или разбираться некогда: на Остапа нападают польские воины. Сломленный, но всё ещё живой Остап попадает в плен к ляхам.
Козацкое войско сильно редеет, Тарас Бульба падает с коня.
Бульба жив, его везёт козак Товкач в Запорожскую Сечь. Через полтора месяца Бульба смог оправиться от ран. В Сечи всё новое, прежних козаков уже нет, а те, кто уехал воевать с татарами, не вернулись. Суров, равнодушен был Тарас Бульба, не участвовал в гулянках и общем веселии, его тяготили мысли о старшем сыне. Бульба просит Янкеля везти его в Варшаву, несмотря на то, что за голову Бульбы полагалась награда в две тысячи червонных. Взяв за услугу награду, Янкель прячет козака на дне воза, заложив верх кирпичом.
Бульба просит жидов освободить своего сына из темницы – но уже слишком поздно, ведь на следующий день назначена казнь. Можно только повидаться с ним на рассвете. Тарас соглашается. Янкель переодевает козака в иностранные одежды, оба проникают в тюрьму, где Янкель льстит охранникам. Но Тарас Бульба, задетый репликой одного из них, раскрывает своё инкогнито.
Бульба требует отвести его на место казни сына.
Запорожцы шли на казнь с «тихой горделивостью» , впереди шёл Остап Бульбенко. Перед смертью, лишённый всякой надежды на ответ, Остап кричит в толпу: «отец, где ты теперь: Слышишь ли меня?» . И ответили ему: «Слышу!»
Вся Сечь собралась под предводительством Тараса Бульбы, идут козаки на Польшу. Бульба стал более жестоким, а ненависть к ляхам только усилилась. Со своими козаками он дошёл до Кракова, оставив после себя 18 сожжённых городов. Гетману Потоцкому поручили схватить Тараса Бульбу, что привело к кровавой битве, которая длилась 4 дня. Победа была близка, но Тараса Бульбу схватили, когда тот искал в траве потерянную люльку. Его сожгли на костре.
Козакам удалось бежать, плывя на лодках, они говорили и славили своего атамана – незаменимого Тараса Бульбу.
Темы и проблемы, поднятые в произведении «Тарас Бульба», будут актуальны во все времена. Сама повесть фантастична, а образы – собирательны. Гоголь удачно сочетает лёгкий язык написания, колоритных персонажей, приключенческую фабулу с тонко выписанным психологизмом. Его характеры запоминаются и навсегда остаются в памяти. Читая «Тараса Бульбу» в сокращении, можно получить информацию о сюжете и фабуле, но потрясающе красивые описания природы, монологи, пропитанные духом свободы и козацкой доблести, будут лишь в оригинале произведения. В целом повесть была тепло встречена критиками, хоть некоторые моменты подверглись осуждению (например, оценка поляков и евреев).
Несмотря на приведённый выше краткий пересказ «Тараса Бульбы» Гоголя, настоятельно рекомендуем вам ознакомиться с полным текстом произведения.
После прочтения краткого содержания вы можете проверить свои знания, пройдя этот тест.
Средняя оценка: 4.5 . Всего получено оценок: 24298.
Уже около недели Тарас Бульба жил с сыновьями своими на Сече. Остап и Андрий мало могли заниматься военною школою, несмотря на то что отец их особенно просил опытных и искусных наездников быть им руководителями. Вообще можно сказать, что на Запорожье не было никакого теоретического изучения или каких-нибудь общих правил; все юношество воспитывалось и образовывалось в ней одним опытом, в самом пылу битвы, которые оттого были почти беспрерывны. Промежутки же между ними козаки почитали скучным занимать изучением какой-нибудь дисциплины. Очень редкие имели примерные турниры. Они все время отдавали гульбе - признаку широкого размета душевной воли. Вся Сеча представляла необыкновенное явление. Это было какое-то беспрерывное пиршество, бал, начавшийся шумно и потерявший конец свой. Некоторые занимались ремеслами, иные держали лавочки и торговали; но бо"льшая часть гуляла с утра до вечера, если в карманах звучала возможность и добытое добро не перешло еще в руки торгашей и шинкарей. Это общее пиршество имело в себе что-то околдовывающее. Это не было какое-нибудь сборище бражников, напивавшихся с горя; это было просто какое-то бешеное разгулье веселости. Всякий, приходящий сюда, позабывал и бросал все, что дотоле его занимало. Он, можно сказать, плевал на все прошедшее, и с жаром фанатика предавался воле и товариществу таких же, как сам, не имевших ни родных, ни угла, ни семейства, кроме вольного неба и вечного пира души своей. Это производило ту бешеную веселость, которая не могла бы родиться ни из какого другого источника. Рассказы, балагуры, которые можно было слышать среди собравшейся толпы, лежавшей на земле, так были смешны и дышали таким глубоким юмором, что нужно было иметь только флегматическую наружность запорожца, чтобы не смеяться ото всей души. Это не был какой-нибудь пьяный кабак, где бессмысленно, мрачно, искаженными чертами веселия забывается человек; это был тесный круг школьных товарищей. Вся разница была только в том, что вместо сидения за указкой и пошлых толков учителя они производили набег на пяти тысячах коней; вместо луга, на котором производилась игра в мячик, у них были неохраняемые, беспечные границы, в виду которых татарин выказывал быструю свою голову и неподвижно,сурово глядел турок в зеленой чалме своей. Разница та, что вместо насильной воли, соединившей их в школе, они сами собою кинули отцов и матерей и бежали из родительских домов своих; что здесь были те, у которых уже моталась около шеи веревка и которые вместо бледной смерти увидели жизнь, и жизнь во всем разгуле; что здесь были те, которые, по благородному обычаю, не могли удержать в кармане своем копейки; что здесь были те, которые дотоле червонец считали богатством, у которых, по милости арендаторов-жидов, карманы можно было выворотить без всякого опасения что-нибудь уронить. Здесь были все бурсаки, которые не вынесли академических лоз и которые не вынесли из школы ни одной буквы; но вместе с этими здесь были и те, которые знали, что такое Гораций, Цицерон и Римская республика. Тут было множество образовавшихся опытных партизанов, которые имели благородное убеждение мыслить, что все равно где бы ни воевать, только бы воевать, потому что неприлично благородному человеку быть без битвы. Здесь было много офицеров из польских войск; впрочем, из какой нации здесь не было народа? Эта странная республика была именно потребность того века. Охотники до военной жизни, до золотых кубков, богатых парчей, дукатов и реалов во всякое время могли найти здесь себе работу. Одни только обожатели женщин не могли найти здесь ничего, потому что даже в предместье Сечи не смела показаться ни одна женщина.
Остапу и Андрию показалось чрезвычайно странным, что при них же приходила на Сечу гибель народа, и хоть бы кто-нибудь спросил их, откуда они, кто они и как их зовут. Они приходили сюда, как будто бы возвращались в свой собственный дом, из которого только за час перед тем вышли. Пришедший являлся только к кошевому, который обыкновенно говорил:
Здравствуй! что, во Христа веруешь?
Верую! - отвечал приходивший.
И в троицу святую веруешь?
И в церковь ходишь?
А ну перекрестись!
Пришедший крестился.
Ну, хорошо, - отвечал кошевой, - ступай же в который сам знаешь курень.
Этим оканчивалась вся церемония. И вся Сеча молилась в одной церкви и готова была защищать ее до последней капли крови, хотя и слышать не хотела о посте и воздержании. Только побуждаемые сильною корыстию жиды, армяне и татары осмеливались жить и торговать в предместье, потому что запорожцы никогда не любили торговаться, а сколько рука вынула из кармана денег, столько и платили. Впрочем, участь этих корыстолюбивых торгашей была очень жалка. Они были похожи на тех, которые селились у подошвы Везувия, потому что как только у запорожцев не ставало денег, то удалые разбивали их лавочки и брали всегда даром. Такова была та Сеча, имевшая столько приманок для молодых людей.
Остап и Андрий кинулись со всею пылкостию юношей в это разгульное море. Они скоро позабыли и юность, и бурсу, и дом отцовский, и все, что тайно волнует еще свежую душу. Они гуляли, братались с беззаботными бездомовниками и, казалось, не желали никакого изменения такой жизни.
Между тем Тарас Бульба начинал думать о том, как бы скорее затеять какое-нибудь дело: он не мог долго оставаться в недеятельности.
Что, кошевой, - сказал он один раз, пришедши к атаману, - может быть, пора бы погулять запорожцам?
Негде погулять, - отвечал кошевой, вынувши изо рта маленькую трубку и сплюнув в сторону.
Как негде? Можно пойти в Турещину или на Татарву.
Не можно ни в Турещину ни в Татарву - отвечал кошевой, взявши опять в рот трубку.
Как не можно?
Так. Мы обещали султану мир.
Да он ведь бусурмен: и бог и Священное писание велит бить бусурменов.
Не имеем нрава. Если б мы не клялись нашею верою, то, может быть, как-нибудь еще и можно было.
Как же это, кошевой? Как же ты говоришь, что права не имеем? Вот у меня два сына, молодые люди, - им нужно приучиться и узнать, что такое война, а ты говоришь, что запорожцам не нужно на войну идти.
Что ж делать? - отвечал кошевой с таким же хладнокровием, - нужно подождать.
Но этим Бульба не был доволен. Он собрал кое-каких старшин и куренных атаманов и задал им пирушку на всю ночь. Загулявшись до последнего разгула, они вместе отправились на площадь, где обыкновенно собиралась рада и стояли привязанные к столбу литавры, в которые обыкновенно били сбор на раду. Не нашедши палок, хранившихся всегда у довбиша, они схватили по полену и начали колотить в них. На бой прежде всего прибежал довбиш, высокий человек с одним только глазом, несмотря на то, страшно заспанным.
Кто смеет бить в литавры? - закричал он.
Молчи! возьми свои палки, да и колоти, когда тебе велят! - отвечали подгулявшие старшины.
Довбиш вынул тотчас из кармана палки, которые он взял с собою, очень хорошо зная окончание подобных происшествий. Литавры грянули, и скоро на площадь, как шмели, начали собираться черные кучи запорожцев.
За кошевым отправились несколько человек и привели его на площадь.
Не бойся ничего! - сказали вышедшие к нему навстречу старшины. - Говори миру речь, когда хочешь, чтобы не было худого, говори речь об том, чтобы идти запорожцам на войну против бусурманов.
Кошевой, увидевши, что дело не на шутку, вышел на середину площади, раскланялся на все четыре стороны и произнес:
Панове запорожцы, добрые молодцы! позволит ли господарство ваше речь держать?
Говори, говори! - зашумели запорожцы.
Вот, в рассуждении того теперь идет речь, панове добродийство, - да вы, может быть, и сами лучше это знаете, - что многие запорожцы позадолжались в шинки жидам и своим братьям столько, что ни один черт теперь и веры неймет. Притом же, в рассуждении того, есть очень много таких хлопцев, которые еще и в глаза не видали, что такое война, тогда как молодому человеку, и сами знаете, панове, без войны не можно пробыть. Какой и запорожец из него, если он еще ни раза не бил бусурмана?
Вишь, он хорошо говорит, - сказал писарь, толкнув локтем Бульбу. Бульба кивнул головою.
Не думайте, панове, чтобы я, впрочем, говорил это для того, чтобы нарушить мир. Сохрани бог, я только так это говорю. Притом же у нас храм божий - грех сказать, что такое. Вот сколько лет уже, как по милости божией стоит Сеча, а до сих пор не то уже чтобы наружность церкви, но даже внутренние образа без всякого убранства. Николай, угодник божий, сердега, в таком платье, в каком нарисовал его маляр, и до сих пор даже и серебряной рясы нет на нем. Варвара-великомученица только то и получила, что уже в духовной отказали иные козаки. Да и даяние их было бедное, потому что они почти всё еще пропили при жизни своей. Так я все веду речь эту не к тому, чтобы начать войну с бусурманами. Ибо мы обещали султану мир, и нам бы великий был грех, потому что мы клялись по закону нашему.
Вишь, проклятый! что это он путает такое? - сказал Бульба писарю.
Да, так видите, панове, что войны не можно начать. Честь лыцарская не велит. А по своему бедному разуму вот что я думаю: пустить с челнами одних молодых. Пусть немного пошарпают берега Анатолии. Как думаете, панове?
Веди, веди всех! - закричала со всех сторон толпа. - За веру мы готовы положить головы!
Кошевой испугался. Он нимало не желал тревожить всего Запорожья. Притом ему казалось неправым делом разорвать мир.
Позвольте, панове, речь держать!
Довольно! - кричали запорожцы, - лучшего не скажешь.
Когда так, то пусть по-вашему, только для нас будет еще большее раздолье. Вам известно, панове, что султан не оставит безнаказанно то удовольствие, которым потешатся молодцы. А мы, вот видите, будем наготове, и силы у нас будут свежие. Притом же и татарва может напасть во время нашей отлучки. Да если сказать правду, то у нас и челнов нет в запасе, чтобы можно было всем отправиться. А я, пожалуй, я рад, я слуга вашей воли.
Хитрый атаман замолчал. Кучи начали переговариваться, куренные атаманы совещаться, и решили на том, чтобы отправить несколько молодых людей под руководством опытных и старых.
Таким образом, все были уверены, что они совершенно по справедливости предпринимают свое предприятие. Такое понятие о праве весьма было извинительно народу, занимавшему опасные границы среди буйных соседей. И странно, если бы они поступили иначе. Татары раз десять перерывали свое шаткое перемирие и служили обольстительным примером. Притом, как можно было таким гульливым рыцарям и в такой гульливый век пробыть несколько недель без войны?
Молодежь бросилась к челнам осматривать их и снаряжать в дорогу. Несколько плотников явились вмиг с топорами в руках. Старые, загорелые, широкочленистые запорожцы с проседью в усах, засучив шаровары, стояли по колени в воде и стягивали их с берега крепким канатом. Несколько человек было отправлено в скарбницу на противуположный утесистый берег Днепра, где в неприступном тайнике они скрывали часть приобретенных орудий и добычу. Бывалые поучали других с каким-то наслаждением, сохраняя при всем том степенный, суровый вид. Весь берег получил движущийся вид, и хлопотливость овладела дотоле беспечным народом.
В это время большой паром начал причаливать к берегу. Стоявшая на нем куча людей еще издали махала руками. Куча состояла из козаков в оборванных свитках. Беспорядочный костюм (у них ничего не было, кроме рубашки и трубки) показывал, что они были слишком угнетены бедою или уже чересчур гуляли и прогуляли все, что ни было на теле. Между ними отделился и стал впереди приземистый, плечистый, лет пятидесяти человек. Он кричал сильнее других и махал рукою сильнее всех.
Бог в помощь вам, панове запорожцы!
Здравствуйте! - отвечали работавшие в лодках, приостановив свое занятие.
Позвольте, панове запорожцы, речь держать!
И толпа усеяла и обступила весь берег.
Слышали ли вы, что делается на гетманщине?
А что? - произнес один из куренных атаманов.
Такие дела делаются, что и рассказывать нечего.
Какие же дела?
Что и говорить! И родились и крестились, еще не видали такого, - отвечал приземистый козак, поглядывая с гордостью владеющего важной тайной.
Ну, ну, рассказывай, что такое! - кричала в один голос толпа.
А разве вы, панове, до сих пор не слыхали?
Нет, не слыхали.
Как же это? Что ж, вы разве за горами живете, или татарин заткнул клейтухом уши ваши?
Рассказывай! полно толковать! - сказали несколько старшин, стоявших впереди.
Так вы не слышали ничего про то, что жиды уже взяли церкви святые, как шинки, на аренды?
Так вы не слышали и про то, что уже христианину и пасхи не можно есть, покамест рассобачий жид не положит значка нечистою своею рукою?
Ничего не слышали! - кричала толпа, подвигаясь ближе.
И что ксендзы ездят из села в село в таратайках, в которых запряжены - пусть бы еще кони, это бы еще ничего, а то просто православные христиане. Так вы, может быть, и того не знаете, что нечистое католичество хочет, чтоб мы кинули и веру нашу христианскую? Вы, может быть, не слышали и об том, что уже из поповских риз жидовки шьют себе юбки?
Стой, стой! - прервал кошевой, дотоле стоявший, углубивши глаза в землю, как и все запорожцы, которые в важных делах никогда не отдавались первому порыву, но молчали и между тем в тишине совокупляли в себе всю железную силу негодования. - Стой! и я скажу слово! А что ж вы, враг бы поколотил вашего батька, что ж вы? разве у вас сабель не было, что ли? Как же вы попустили такому беззаконию?
Э, как попустили такому беззаконию! - отвечал приземистый козак, - а попробовали бы вы, когда пятьдесят тысяч было одних ляхов, да еще к тому и часть гетманцев приняла их веру.
А гетман ваш, а полковники что делали?
Э, гетман и полковники! А знаете, где теперь гетман и полковники?
Полковников головы и руки развозят по ярмаркам, а гетман, зажаренный в медном быке, и до сих пор лежит еще в Варшаве.
Содрогание пробежало по всей толпе; молчание, какое обыкновенно предшествует буре, остановилось на устах всех, и, миг после того, чувства, подавляемые дотоле в душе силого дюжего характера, брызнули целым потоком речей.
Как, чтобы нашу Христову веру гнала проклятая жидова? чтобы эдакое делать с православными христианами, чтобы так замучить наших, да еще кого? полковников и самого гетмана! Да чтобы мы стерпели все это? Нет, этого не будет!
Такие слова перелетали во всех концах обширной толпы народа. Зашумели запорожцы и разом почувствовали свои силы. Это не было похоже на волнение народа легкомысленного. Тут волновались всё характеры тяжелые и крепкие. Они раскалялись медленно, упорно, но зато распалялись, чтобы уже долго не остыть.
Как, чтобы жидовство над нами пановало?! А ну, паны-браты, перевешаем всю жидову! Чтобы и духу ее не было! - произнес кто-то из толпы.
Эти слова пролетели молнией, и толпа ринулась на предместье, с сильным желанием перерезать всех жидов.
Бедные сыны Израиля, растерявши все присутствие своего и без того мелкого духа, прятались в пустых горелочных бочках, в печках и даже заползывали под юбки своих жидовок. Но неумолимые, беспощадные мстители везде их находили.
Ясновельможные паны! - кричал один высокий и тощий жид, высунувши из кучи своих товарищей жалкую свою рожу, исковерканную страхом. - Ясновельможные паны! Мы такое объявим вами, что еще никогда не слышали, такое важное, что не можно сказать, какое важное!
Ну, пусть скажут! - сказал Бульба, который всегда любил выслушать обвиняемого.
Ясные паны! - произнес жид. - Таких панов еще никогда не видывано, - ей-богу, никогда! Таких добрых, хороших и храбрых не было еще на свете... - Голос его умирал и дрожал от страха. - Как можно, чтобы мы думали про запорожцев что-нибудь нехорошее. Те совсем не наши, что арендаторствуют на Украйне! ей-богу, не наши! то совсем не жиды: то черт знает что. То такое, что только поплевать на него, да и бросить. Вот и они скажут тоже. Не правда ли, Шлема, или ты, Шмуль?
Ей-богу, правда! - отвечали из толпы Шлема и Шмуль, в изодранных яломках, оба белые, как глина.
Мы никогда еще, - продолжал высокий жид, - не соглашались с неприятелями. А католиков мы и знать не хотим! Пусть им черт приснится! Мы с запорожцами - как братья родные...
Как? чтоб запорожцы были с вами братья? - произнес один из толпы. - Не дождетесь, проклятые жиды! В Днепр их, панове, всех потопить поганцев!
Эти слова были сигналом, жидов расхватали по рукам и начали швырять в волны. Жалкий крик раздался со всех сторон; но суровые запорожцы только смеялись, видя, как жидовские ноги в башмаках и чулках болтались на воздухе. Бедный высокий оратор, накликавший сам на свою шею беду, схватил за ноги Бульбу и жалким голосом молил:
Великий господин, ясновельможный пан! Я знал и брата вашего покойного Дороша. Какой был славный воин! Я ему восемьсот цехинов дал, когда нужно было выкупиться из плена у турков.
Ты знал брата? - спросил Тарас.
Ей-богу, знал: великодушный был пан.
А как тебя зовут?
Хорошо, я тебя проведу. - Сказавши это, Тарас повел его к своему обозу, возле которого стояли козаки его. - Ну, полезай под телегу, лежи там и не пошевелись, а вы, братцы.. не выпускайте жида.
Сказавши это, он отправился на площадь, потому что раздавшийся бой литавров возвестил собрание рады. Несмотря на свою печаль и сокрушение о случившихся на Украйне несчастиях, он был несколько доволен представлявшимся широким раздольем для подвигов, и притом для подвигов таких, которые представляли ему мученический венец по смерти.
Вся Сеча, все, что было на Запорожье, собралось на площадь. Старшины, куренные атаманы по коротком совещании решили на том, чтобы идти с войсками прямо на Польшу, так как оттуда произошло все зло, желая внести опустошение в землю неприятельскую и предвидя себе при этом добычу.
И вся Сеча вдруг преобразилась. Везде были только слышны пробная стрельба из ружей, бряканье саблей, скрып телег; все подпоясывалось, облачалось. Шинки были заперты; ни одного человека не было пьяного. Необыкновенная деятельность сменила вдруг необыкновенную беспечность. Кошевой вырос на целый аршин. Это уже не был тот робкий исполнитель ветреных желаний вольного народа. Это был неограниченный повелителъ. Это был почти деспот, умевший только повелевать. Все своевольные и гульливые рыцари стройно стояли в рядах, почтительно опустив головы, не смея поднять глаз, когда он раздавал повеления тихо, с расстановкою, как глубоко знающий свое дело и уже не в первый раз приводивший его в исполнение. В деревянной небольшой церкве служил священник молебен, окропил всех святою водою, все целовали крест.
Когда все запорожское войско вышло из Сечи, головы всех обратились назад.
Прощай, наша мать! - сказали почти все в одно слово. - Пусть же тебя хранит бог от всякого несчастия!
Проходя предместье, Тарас Бульба увидел с изумлением, что жидок его уже раскинул свою лавочку и продавал какие-то кремешки и всякую дрянь.
Дурень, что ты здесь сидишь? - сказал он ему, - разве хочешь, чтобы тебя застрелили, как воробья?
Молчите, - отвечал жид. - Я пойду за вами и войском и буду продавать провиант по такой дешевой цене, по какой еще никогда никто не продавал. Ей-богу, так! вот увидите.
Бульба пожал плечами и отъехал к своему отряду.
Тарас был один из числа коренных, старых полковников: весь был он создан для бранной тревоги и отличался грубой прямотой своего нрава. Тогда влияние Польши начинало уже оказываться на русском дворянстве. Многие перенимали уже польские обычаи, заводили роскошь, великолепные прислуги, соколов, ловчих, обеды, дворы. Тарасу было это не по сердцу. Он любил простую жизнь козаков и перессорился с теми из своих товарищей, которые были наклонны к варшавской стороне, называя их холопьями польских панов. Вечно неугомонный, он считал себя законным защитником православия. Самоуправно входил в села, где только жаловались на притеснения арендаторов и на прибавку новых пошлин с дыма . Сам с своими козаками производил над ними расправу и положил себе правилом, что в трех случаях всегда следует взяться за саблю, именно: когда комиссары не уважили в чем старшин и стояли пред ними в шапках, когда поглумились над православием и не почтили предковского закона и, наконец, когда враги были бусурманы и турки, против которых он считал во всяком случае позволительным поднять оружие во славу христианства.
Теперь он тешил себя заранее мыслью, как он явится с двумя сыновьями своими на Сечь и скажет: «Вот посмотрите, каких я молодцов привел к вам!»; как представит их всем старым, закаленным в битвах товарищам; как поглядит на первые подвиги их в ратной науке и бражничестве, которое почитал тоже одним из главных достоинств рыцаря. Он сначала хотел было отправить их одних. Но при виде их свежести, рослости, могучей телесной красоты вспыхнул воинский дух его, и он на другой же день решился ехать с ними сам, хотя необходимостью этого была одна упрямая воля. Он уже хлопотал и отдавал приказы, выбирал коней и сбрую для молодых сыновей, наведывался и в конюшни и в амбары, отобрал слуг, которые должны были завтра с ними ехать. Есаулу Товкачу передал свою власть вместе с крепким наказом явиться сей же час со всем полком, если только он подаст из Сечи какую-нибудь весть. Хотя он был и навеселе и в голове его еще бродил хмель, однако ж не забыл ничего. Даже отдал приказ напоить коней и всыпать им в ясли крупной и лучшей пшеницы и пришел усталый от своих забот.
– Ну, дети, теперь надобно спать, а завтра будем делать то, что бог даст. Да не стели нам постель! Нам не нужна постель. Мы будем спать на дворе.
Ночь еще только что обняла небо, но Бульба всегда ложился рано. Он развалился на ковре, накрылся бараньим тулупом, потому что ночной воздух был довольно свеж и потому что Бульба любил укрыться потеплее, когда был дома. Он вскоре захрапел, и за ним последовал весь двор; все, что ни лежало в разных его углах, захрапело и запело; прежде всего заснул сторож, потому что более всех напился для приезда паничей.
Одна бедная мать не спала. Она приникла к изголовью дорогих сыновей своих, лежавших рядом; она расчесывала гребнем их молодые, небрежно всклоченные кудри и смачивала их слезами; она глядела на них вся, глядела всеми чувствами, вся превратилась в одно зрение и не могла наглядеться. Она вскормила их собственною грудью, она возрастила, взлелеяла их – и только на один миг видит их перед собою. «Сыны мои, сыны мои милые! что будет с вами? что ждет вас?» – говорила она, и слезы остановились в морщинах, изменивших ее когда-то прекрасное лицо. В самом деле, она была жалка, как всякая женщина того удалого века. Она миг только жила любовью, только в первую горячку страсти, в первую горячку юности, – и уже суровый прельститель ее покидал ее для сабли, для товарищей, для бражничества. Она видела мужа в год два-три дня, и потом несколько лет о нем не бывало слуху. Да и когда виделась с ним, когда они жили вместе, что за жизнь ее была? Она терпела оскорбления, даже побои; она видела из милости только оказываемые ласки, она была какое-то странное существо в этом сборище безженных рыцарей, на которых разгульное Запорожье набрасывало суровый колорит свой. Молодость без наслаждения мелькнула перед нею, и ее прекрасные свежие щеки и перси без лобзаний отцвели и покрылись преждевременными морщинами. Вся любовь, все чувства, все, что есть нежного и страстного в женщине, все обратилось у ней в одно материнское чувство. Она с жаром, с страстью, с слезами, как степная чайка, вилась над детьми своими. Ее сыновей, ее милых сыновей берут от нее, берут для того, чтобы не увидеть их никогда! Кто знает, может быть, при первой битве татарин срубит им головы и она не будет знать, где лежат брошенные тела их, которые расклюет хищная подорожная птица; а за каждую каплю крови их она отдала бы себя всю. Рыдая, глядела она им в очи, когда всемогущий сон начинал уже смыкать их, и думала: «Авось либо Бульба, проснувшись, отсрочит денька на два отъезд; может быть, он задумал оттого так скоро ехать, что много выпил».
Месяц с вышины неба давно уже озарял весь двор, наполненный спящими, густую кучу верб и высокий бурьян, в котором потонул частокол, окружавший двор. Она все сидела в головах милых сыновей своих, ни на минуту не сводила с них глаз и не думала о сне. Уже кони, чуя рассвет, все полегли на траву и перестали есть; верхние листья верб начали лепетать, и мало-помалу лепечущая струя спустилась по ним до самого низу. Она просидела до самого света, вовсе не была утомлена и внутренне желала, чтобы ночь протянулась как можно дольше. Со степи понеслось звонкое ржание жеребенка; красные полосы ясно сверкнули на небе.
Бульба вдруг проснулся и вскочил. Он очень хорошо помнил все, что приказывал вчера.
– Ну, хлопцы, полно спать! Пора, пора! Напойте коней! А где старá? (Так он обыкновенно называл жену свою.) Живее, стара, готовь нам есть: путь лежит великий!
Бедная старушка, лишенная последней надежды, уныло поплелась в хату. Между тем как она со слезами готовила все, что нужно к завтраку, Бульба раздавал свои приказания, возился на конюшне и сам выбирал для детей своих лучшие убранства. Бурсаки вдруг преобразились: на них явились, вместо прежних запачканных сапогов, сафьянные красные, с серебряными подковами; шаровары шириною в Черное море, с тысячью складок и со сборами, перетянулись золотым очкуром ; к очкуру прицеплены были длинные ремешки, с кистями и прочими побрякушками, для трубки. Казакин алого цвета, сукна яркого, как огонь, опоясался узорчатым поясом; чеканные турецкие пистолеты были задвинуты за пояс; сабля брякала по ногам. Их лица, еще мало загоревшие, казалось, похорошели и побелели; молодые черные усы теперь как-то ярче оттеняли белизну их и здоровый, мощный цвет юности; они были хороши под черными бараньими шапками с золотым верхом. Бедная мать как увидела их, и слова не могла промолвить, и слезы остановились в глазах ее.
– Ну, сыны, все готово! нечего мешкать! – произнес наконец Бульба. – Теперь, по обычаю христианскому, нужно перед дорогою всем присесть.
Все сели, не выключая даже и хлопцев, стоявших почтительно у дверей.
– Теперь благослови, мать, детей своих! – сказал Бульба. – Моли бога, чтобы они воевали храбро, защищали бы всегда честь рыцарскую , чтобы стояли всегда за веру Христову, а не то – пусть лучше пропадут, чтобы и духу их не было на свете! Подойдите, дети, к матери: молитва материнская и на воде и на земле спасает.
Мать, слабая, как мать, обняла их, вынула две небольшие иконы, надела им, рыдая, на шею.
– Пусть хранит вас… божья матерь… Не забывайте, сынки, мать вашу… пришлите хоть весточку о себе… – Далее она не могла говорить.
– Ну, пойдем, дети! – сказал Бульба.
У крыльца стояли оседланные кони. Бульба вскочил на своего Черта, который бешено отшатнулся, почувствовав на себе двадцатипудовое бремя, потому что Тарас был чрезвычайно тяжел и толст.
Когда увидела мать, что уже и сыны ее сели на коней, она кинулась к меньшому, у которого в чертах лица выражалось более какой-то нежности: она схватила его за стремя, она прилипнула к седлу его и с отчаяньем в глазах не выпускала его из рук своих. Два дюжих козака взяли ее бережно и унесли в хату. Но когда выехали они за ворота, она со всею легкостию дикой козы, несообразной ее летам, выбежала за ворота, с непостижимою силою остановила лошадь и обняла одного из сыновей с какою-то помешанною, бесчувственною горячностию; ее опять увели.
